— В таком случае она должна быть из твоей семьи. В моей семье рождается только по одному ребенку, а мои бабушки и дедушки мертвы.
— У меня есть дальняя родственница, — говорит Кэтрин. — Она утверждает, что голуби на ее земельной собственности ждут, чтобы подсмотреть, как она раздевается.
— Да? Что ж, это неудивительно. Голуби довольно подлые существа.
Кэтрин набрасывает шаль Доне на голову и обматывает так, чтобы скрыть бoльшую часть лица.
— Вот так. Этого должно быть достаточно, чтобы издалека обмануть окружающих.
— Тогда будем надеяться, что они не будут приближаться, — говорю я.
— Мисс, я ничего не вижу, — бормочет Дона.
— Тем лучше. Тебе нужно только смотреть под ноги, чтобы не споткнуться, — отвечает Кэтрин и успокаивающе гладит Дону по плечу.
— Отлично. — Я открываю дверцу орнитоптера. — Мы сделали Дону чуть ли не слепой и замаскировали под старую женщину, и все ради одной прогулки в публичном парке.
Кэтрин кивает, совсем не беспокоясь о том, как ужасно я говорю по-английски.
— Чего только не сделаешь ради солнечного света.
Я отхожу назад, чтобы впустить Кэтрин и Дону внутрь, иду к водительской дверце и сажусь сама. Наши юбки занимают бoльшую часть свободного пространства кабины. Дона зажата посредине, отчего ее миниатюрная фигурка кажется еще меньше.
— Ну что, — говорю я, — все готовы?
Дона сглатывает.
— Леди Айлиэн, вы уверены, что это безопасно? Я слышала рассказы…
— Безопасно, как в доме, — весело перебиваю я. — Я сама сконструировала его, помнишь?
— Айе, миледи.
Я улыбаюсь и щелкаю тумблерами, чтобы завести мотор. Пар поднимается над передней решеткой, и Дона подпрыгивает. Я сдерживаю смех и опускаюсь на сиденье. По крайней мере она не боится, что сидит на тайном складе оружия.
Я кладу руки на штурвал, спасенный со старой шхуны, как и тот, что висит у меня в спальне. Крылья выдвигаются из спокойного положения вверх, расправляются на всю длину и хлопают — громко и размеренно. Звякает металл, когда я нажимаю ногой педаль на полу. Крылья бьют все быстрее и быстрее. Я переключаю очередной рычаг и нажимаю вторую педаль до упора. Машина плавно поднимается над домами на площади Шарлотты.
— Не хотите ли чаю? — спрашиваю я.
Обе отрицательно качают головами. Я поворачиваю руль в направлении замка.
— Что ж, а я хочу. Кэтрин, не подашь мне чашку из отделения за спиной?
Кэтрин открывает деревянную панель, достает фарфоровую чашку и передает мне, а я ставлю ее под стальной кран перед Доной. Я нажимаю другую кнопку, и в чашку льется горячий чай. Кабину наполняет аромат вереска.
Я беру чашку и делаю глоток. Идеально.
— Боже! — восклицает Кэтрин. — Посмотри туда.
Она указывает куда-то мне за плечо. Я оборачиваюсь и тихо ахаю. С высоты птичьего полета мы можем рассмотреть каждый участок разрушенного Норт-бридж. Половина его обрушилась в долину, а сломанная секция так и осталась висеть.
Вдоль улиц собралась огромная толпа, чтобы посмотреть на мост. Паровые экипажи заняли всю дорогу, не оставив свободного места. На краю Старого города, непосредственно за мостом, транспорт через Лотиан-роад движется к Новому городу — а это немалое расстояние. На улицах образовался огромный затор. И все из-за меня.
— Что, по-твоему, могло стать причиной? — спрашивает Кэтрин.
Мы пролетаем мимо автоматического аэроплана, позади которого развевается рекламный транспарант. Я всматриваюсь в него, чтобы сфокусироваться на чем-то, кроме вызванных мною разрушений: «Светлый Эль Баса из Ист-Индии. Эль в этом сезоне превосходен как в бочках, так и в бутылях…»
— Понятия не имею.
Надеюсь, они не заметят, как дрожит мой голос, как внимательно я разглядываю надпись, чтобы не смотреть вниз.
— Думаешь, это может повториться? — спрашивает Кэтрин.
Я переключаю внимание на нее.
— Конечно нет. — В моем голосе слышна ложь: так делает Киаран, когда притворяется, что ему интересно. — Возможно, это как-то связано с неисправностью экипажа. Двигатель внутреннего сгорания — сложная штука. — Я улыбаюсь. — Не бойся, нас не разорвет на кусочки.
Кэтрин и Доне, похоже, хватило этого объяснения. Я поворачиваю руль, чтобы пролететь мимо Эдинбургского замка. Даже в свете солнечных лучей он кажется мрачным и величественным, поразительно контрастируя с окружающей зеленью. В парке почти никого нет, что неожиданно для такого
