живешь.
Вероника попыталась улыбнуться. Улыбка должна была быть загадочной, но она чувствовала ее фальшь.
– Уста мои запечатаны, – сказала она.
В субботу вечером на третьей неделе на чердаке в Линбруке в ее дверь постучали.
Нэнси стояла на площадке и выглядела смущенной.
– Тебе можно присутствовать на собрании. Но ради всего святого, ничего не говори, о’кей? Не выставляй меня дурой.
Вероника прошла за ней вниз по ступеням. Дюжина женщин сидела вокруг обеденного стола в квартире Нэнси. Все они были одеты обычно, большинство не пользовалось косметикой. Три из них были чернокожими, две – латинос, одна – восточная. Одна была джокером. Казалось, у нее слишком много кожи для ее тела. Она была лысой, и складки плоти свисали с ее подбородка, затылка и запястий. Она была похожа на одного из этих странных сморщенных бульдогов, каких покупают иногда богачи.
Только одна из них была младше, и она выделялась среди них словно пантера в кроличьей клетке. Ей не могло быть больше двадцати лет. Даже с ее мешковатой зимней одеждой Вероника могла сказать, что она была бодибилдером. Об этом говорили ее шея и широкие плечи, и то, как она держала себя. Ее волосы были черными, по плечи, и, на профессиональный взгляд Вероники, это наверняка был парик.
Вероника нашла себе стул. Собрание началось и медленно покатилось вперед. Каждый вопрос поднимался на голосование, и то только после бесконечного обсуждения. Юная бодибилдерша выглядела такой же скучающей, как и Вероника. Наконец она сказала:
– К черту все это. Давайте поговорим о Леффлере.
– Мне не кажется это таким же важным, как проблемы джокеров, – ответила джокер. – Насилие по отношению к диким картам разрывает город на части. – Она говорила нечленораздельно, и Веронике было очень трудно понять ее.
Одна из чернокожих женщин – ее звали Тони – возразила:
– Зельда права. Все это джокерское дерьмо может длиться вечно. Давайте обсудим Леффлера.
Женщина-джокер возразила, но возражение быстро отвергли. Даже W.O.R.S.E., подумала Вероника, не освободился полностью от предрассудков. Когда дискуссия разгорелась, Вероника наконец собрала все части головоломки. Роберт Леффлер был издателем журнала «Игродом» и главой всей империи Глобальных игр и развлечений. Группа собиралась противостоять ему и заставить изменить политику журнала по отношению к женщинам. Проблема была в том, что никто не знал, как к нему пробиться. Небольшая женщина лет пятидесяти по имена Франс предложила воспользоваться ее опытом взломщика. Зельда хотела использовать бомбу.
После получаса дебатов Вероника извинилась. Она поднялась к себе и переписала номер личного телефона Леффлера и комбинацию к лифту, ведущему в его пентхаус, на клочок бумаги. Она взяла его с собой вниз, молча отдала Нэнси и заняла свое место.
Нэнси, сидевшая на другом конце стола, спросила:
– Где ты это взяла?
Спор стих.
В полной тишине Вероника ответила:
– Я его трахала когда-то.
Стол оживился. Через десять минут они набросали план. Ощущение силы захлестывало Веронику с головой, словно укол кристально чистого амфетамина.
– Давайте так и сделаем, – сказала Тони. – Единственный вопрос – когда?
Мартина, женщина-джокер, попыталась вскочить на подножку уходящего поезда.
– Как насчет сегодня?
– Слишком мало времени, чтоб приготовиться, – сказала Вероника. – Но завтра возможно. В воскресенья он всегда в добром расположении духа.
Следующей ночью Нэнси и Вероника сели в поезд до станции Пенн, и Вероника позвонила в отель «Пента» из платного телефона в будке на другой стороне улицы.
– Боб? Вероника.
– Вероника! – Его голос был приглушен, но казался обрадованным. – Дорогая, как ты?
– Я сногсшибательна, Боб. А термостат здесь, кажется, не работает. Так жарко! Мне пришлось раздеться догола. – Порыв ледяного ветра задувал в двери, гуляя по ногам. Лишний вес, набранный ею на чердаке, заставлял ее чувствовать себя толстой и неуклюжей, а нервы ее звенели как распределительный щит радиостанции. – А одна моя часть просто горит. Спорю, ты помнишь какая.
Она услышала мягкий стон.
– Не поступай так со мной, Вероника. Я теперь женатый человек. Ты не читаешь газет? Она была Майской Куколкой года.
– Меня не волнует, женат ли ты на Мисс Америка. Замужество меня не интересует. – Сперва Нэнси уронила челюсть на пол, но теперь она начала хихикать. Веронике пришлось отвернуться, чтоб не начать смеяться самой. – Я теперь на фрилансе, Боб. Предлагаю нечто особенное моим самым любимым
