— Ты хоть раз победил?
— Нет, но…
— Значит, ты не научился. — Коннер повернулся ко мне: — А ты, Сейдж?
— Просил бы пощады.
Роден фыркнул.
Я продолжал:
— А когда противник, уверенный в победе, сложил бы оружие, я бы закончил битву.
Коннер рассмеялся.
— Это нарушение всех правил состязания, — сказал Тобиас.
— Что мне эти правила? — отозвался я. — Если меня вот-вот убьют, значит, это уже не игра. Я не собираюсь сверяться с правилами, чтобы удостовериться, что я выжил по кодексу честной игры.
— Так ты никогда не победишь, — сказал Роден. — Никакой мастер, владеющий мечом, не отложит щит, не убедившись, что ты безоружен.
— Коннер не сказал, что мой противник — мастер, — заметил я. — Он сказал только, что тот сильнее. Так что я смогу победить.
Коннер подошел ко мне.
— Встань, когда я к тебе обращаюсь.
Я подчинился. Коннер был на несколько дюймов выше меня и стоял ближе, чем мне хотелось бы. Но я не отступил. Мне казалось, он именно этого и ждал.
— Выпрями спину, — сказал Коннер. — Ты так сутулишься, что тебя можно принять за горбуна. А из-за этих твоих косм — за преступника.
Я выпрямился, но не стал убирать волосы со лба. Мне было хорошо видно Коннера, а больше меня ничто не беспокоило.
Коннер спросил:
— На кого ты похож? На мать или на отца?
— Сложно сказать, сэр. Много времени прошло с тех пор, как я видел себя в зеркале.
— У тебя острый язык и задиристый нрав. Странно, что миссис Табелди не удалось выбить это из тебя.
— Вам не следует винить ее, сэр. Она била как могла.
— Ты крепкий орешек, Сейдж. Будешь ли ты когда-нибудь на моей стороне, если я выберу из всех тебя?
— Я всегда буду только на своей стороне. Вам придется убедить меня, что мне выгодно помогать вам.
— А если бы мне это удалось? — спросил Коннер. — Как далеко ты мог бы зайти, чтобы победить?
— Интереснее, как далеко могли бы зайти вы, сэр, чтобы победить. — Я смотрел ему прямо в глаза, хотя он стоял спиной к огню и лицо его было в тени. — Вы убили Латамера. Теперь мы знаем, что вы готовы на убийство.
— Да, готов. — Коннер сделал шаг назад и теперь снова обращался ко всем нам. — И я готов лгать, мошенничать и красть. Я готов, если потребуется, продать душу дьяволу, потому что верю, что моя цель это оправдывает. Мне нужен один из вас, чтобы осуществить величайшую аферу, когда-либо совершенную в Картии. Это задача всей моей жизни. Вы никогда не сможете отступить и рассказать кому-либо о моем плане, потому что этим вы погубите не только себя, но и всю страну. Вы здесь, чтобы спасти Картию.
— Спасти Картию? — спросил Тобиас. — От чего?
— Позже, позже, — сказал Коннер. — А пока, мальчики, Мотт расстелил у костра одеяла для вас. Нам надо хорошенько выспаться, потому что мы начнем прямо завтра.
Я выбрал ближайшее одеяло. Роден улегся рядом со мной и тщательно завернулся в свое.
— Помнишь, я сказал, что ни разу не выиграл у старого солдата? — спросил он. И не дожидаясь ответа, добавил: — Это потому, что я знал, что если мне удастся победить, он перестанет меня тренировать. Я умею обращаться с мечом.
— Может, у тебя получится вытащить нас отсюда, — пробормотал я.
— Ты видел, что сделали с Латамером. — Роден помолчал пару минут, а потом добавил: — Его просто убили. Сказали, что он может идти, а потом убили. Что же Коннер задумал, ради чего он готов на все?
— Он составил заговор, — прошептал я в ответ. — Коннер хочет использовать одного из нас, чтобы совершить государственный переворот.
5
Ночью я время от времени пытался повернуться в одеяле, но что-то тянуло меня за локоть. Я проснулся, сел и обнаружил, что прикован к Мотту,
