двое, обеспечьте проход через кухню и остановите собрание. Я приведу туда Сейджа.
Судя по голосу Коннера, он был в панике:
— Сейдж!
— Идите на собрание. — Я смотрел прямо на Мотта. — Идите сейчас же.
Мотт кивнул и взял Коннера за локоть.
— Сэр, принц Джерон будет на месте вовремя. Пойдемте.
— Я буду вовремя, — пообещал я Коннеру. — Пусть Мотт обеспечит для нас проход через кухню.
Они ушли, а Имоджен опустилась на колени рядом со мной, спросив:
— Ты знал о Родене и Крегане. Откуда?
— Это был их последний шанс сделать Родена принцем.
Она взялась за край своей юбки, собираясь оторвать полоску для перевязки.
— Где ты ранен?
— Нигде. Все хорошо. Правда. — Я улыбнулся и поднял руки, чтобы доказать ей. — Мне просто нужна была причина остаться без Коннера. Думаешь, Мотт уже охраняет для нас кухню?
— Не знаю. Я не понимаю — ты притворился, что ранен?
— Мне нужно идти. Времени осталось мало.
Я встал, но она схватила меня за руку:
— Твоя корона.
— Она мне не нужна.
— Сейдж…
— Ты можешь мне кое-что пообещать, Имоджен?
Она сжала губы, потом проговорила:
— Что именно?
Попросить об этом оказалось труднее, чем я ожидал, но я пересилил себя:
— В следующий раз, когда мы встретимся, все будет иначе. Ты постараешься простить меня?
— Простить за что? За то, что ты станешь принцем? Теперь я понимаю, почему ты это делаешь.
— Нет, не понимаешь. Но поймешь. Если ты сможешь простить меня, ты попытаешься?
Она кивнула. В ее глазах было столько доверия, столько невинности. Она и не представляла, на что соглашается.
Я поцеловал ее в щеку и сказал:
— Подожди здесь, пока вернется Тобиас с короной. С ней он сможет пройти вместе с тобой в тронный зал. Я хотел бы взять тебя с собой, но осталось дело, с которым я должен справиться один.
— Тогда иди, и пусть бесы отступят с твоего пути.
Бесы мне были не страшны. Надо было справиться с регентами.
52
Собрание регентов было в самом разгаре, когда в тронный зал вошел запыхавшийся Коннер. Он один опоздал, и его появление вызвало неодобрительный ропот.
— Если вам когда-либо не следовало опаздывать сюда, лорд Коннер, то именно сегодня.
Эти слова были произнесены Джотом Кервином, обер-камергером короля Экберта. Он служил королю всю свою жизнь и был такой же неотъемлемой частью замка, как камни, из которых сложены его стены. Он не отличался высоким ростом и величественным сложением, как раз наоборот, и все же он мог управлять толпой в тысячу человек одним мановением руки. Не было человека более верного королю Экберту, и мало было таких, кто столь же сильно любил Картию. Лицо его было изборождено морщинами — свидетельствами многих лет волнений и ответственности за принятие государственных решений. Теперь он должен был исполнить важнейшее дело своей жизни: мирно избрать нового короля Картии. Иначе должна была разразиться гражданская война между соперничающими группировками, стремящимися захватить трон, и враги Картии могли воспользоваться этой возможностью разделить и уничтожить страну.
Коннер отвесил почтительный поклон Кервину.
