кошки.
– А когда? – расстраивается девочка, но вместо ответа отец замирает и к чему-то напряженно прислушивается.
– А ну-ка, поиграем в прятки. Спрячься и сиди, как мышка!
– Кошки не могут быть мышками.
– А ты притворись, Лиэль. У мышек тоже есть чему поучиться. – Мужчина хватает девочку за руку и заставляет спрятаться за деревом, рядом с пышными кустами.
Малина. Сорвав ягоду, девочка садится спиной к дереву и, с удовольствием пробуя ягоду на вкус, смотрит, как солнце играет в листве. А потом не выдерживает и, пригнувшись, выглядывает из укрытия: к отцу подходит какой-то незнакомец. У него маленькие глазки, чисто выбритое лицо и расшитый золотом белый костюм. Кто-то из города, но, в отличие от других горожан, которых довелось увидеть, этот девочке сразу не понравился. Было в нем что-то трусливое и злобное.
Незнакомец и отец о чем-то говорят, но они слишком далеко, чтобы услышать. А любопытство мучает. Заправив черные волосы за ухо, девочка наклоняет голову и прислушивается.
– Сделай, сделай, что обещал! Ты нужен нам.
– Здесь я нужнее.
– Подумаешь, семья. Твоя жена в два счета найдет себе другого, вон уже спуталась. А девка твоя… – Незнакомец что-то говорит, и отец, зарычав, хватает того за воротник.
– Выбирай выражения!
– У тебя есть другая семья. Которая тебя ждет. – Незнакомец хрипит, но все равно усмехается, будто губы живут сами по себе. – И ценит больше. Не ты ли говорил, что в любой момент оставишь дом? Ты же сам выбирал, с кем тебе быть, столько лет готовился, а теперь мечешься, будто кот в горящей избе! Опять!
Отец отпускает воротник собеседника, разжав пальцы, но не отступив.
– Я подумаю, – резко бросает он, и освобожденный незнакомец, подняв руки, нагло ухмыляется и делает несколько шагов назад.
– Думай-думай. Но время-то тикает, друг мой.
Он разворачивается и уходит, буквально убегает от гневного рыка, и девочка, прекратив обрывать малину с куста, смотрит ему вслед. О чем он говорил, этот странный человек? Отец уйдет?
Нет, конечно нет, он никогда так не поступит. Встряхнув головой, она выходит из-за дерева и подходит к отцу.
– Папа? А кто это?
Мужчина поднимает Лиэль на руки и, взлохматив ей волосы, тут же опускает на землю. Ответа не будет.
Девочка со вздохом прижимается к руке мужчины. Словам незнакомца она не поверила, но они жужжат в голове, как назойливая муха. Что за глупость? Это же ее отец, он никогда ее не бросит!
– Папа? Ведь ты никогда-никогда не уедешь?
– И не надейся. Уж от меня никуда не денешься. – Он пытается развеселить дочь щекоткой, но та серьезно отталкивает его руки и настойчиво требует:
– Обещай!
– Обещаю, Лиэль. Больше того, клянусь жизнью.
– Я люблю тебя, папа, – почти шепчет она. – Очень люблю.
– И я тебя, родная. – Улыбнувшись, он кладет руку девочке на затылок. – Только никому не рассказывай о нашей тайне, ты помнишь?
Она молча кивает.
– Ну поехали в зоопарк? Ну, па-а-ап!
– Не сегодня, милая. Я обещаю тебе, но не сегодня.
Он так и не отвел меня в зоопарк. Не сдержал обещания. Бросил меня, как игрушку, как надоевшего щенка! Предал.
Хотя предал ли, и если да, то меня ли? Есть ли что-то общее между той девчонкой и мной?
Я метнула нож в мишень напротив.
Маленькая Лиэль умерла десять лет назад. Ей было девять, но никто по ней не горевал. Никто не проливал слез и не рвал на себе волос от горя. Ее мать ненавидела ее, а отец бросил. И даже я ее презирала.
Лиэль – умерла, Ли – осталась.
– Ты же собиралась подумать о вечном. – Рат усмехнулся и шлепнул на стол карту. Еще одну карту он, разумеется, сунул в рукав. К счастью, никто этого не заметил, кроме меня, а не то бы один конкретный рыжий получил пинка под зад.
– Подумала. – Я скривилась и уселась за стол.
