Он буркнул нехотя:
– Да, конечно… но не всегда и врут.
– Мастер?
– Есть вещи, – проговорил он нехотя, – что не соглашаются лежать глубоко в земле. Понимаешь? Нет, не понимаешь. Говорят, такие упорно пробиваются наверх, им свет солнца позарез нужен.
Сердце мое стукнуло чаще.
– А что, – пробормотал я, – в это поверю…
Он повернулся, посмотрел остро, словно проткнул взглядом.
– Знакомо?
– Слышал, – ответил я осторожно, – да и вообще… логика есть. Любая травка из земли прет наверх. Все солнышку радуется. Любое зернышко, как бы глубоко ни закопали… Так и вещи. Дурные лежат, где положили, а умные переползают под солнышко. Или выкапываются.
Он не спускал с меня пронизывающего взгляда, но я сделал предельно тупое лицо и даже приоткрыл рот.
– Глупость, – изрек он, – хотя те умники, что отыскали это Зеркало, клялись все как один, что оно само выползло из земли. Дескать, вечером устроились под дубом в ровной, как столешница, степи на ночлег, а утром обнаружили, что в багровых углях костра торчит из земли край этого Зеркала!
Я охнул, сказал торопливо:
– Оно ощутило тепло и потянулось к нему?.. Костер был мощный, если до утра не прогорел!..
Он смотрел на меня исподлобья.
– Почему мне все чаще кажется, что ты знаешь больше, чем говоришь?
– Мастер! – воскликнул я обиженно.
Поколебавшись, он наконец сказал, сильно морщась, словно надкусил на больной зуб:
– Я тебе покажу Зеркало Древних. Но только издали… а то от тебя такой запах… ты что, не моешься?.. А ты смотри внимательно, вдруг что заметишь… Я уверен, на этот раз все сделал точно, проверил и перепроверил, но вдруг что не так… это же двенадцать лет работы!
Я сказал торопливо, стараясь не выказывать волнения:
– Мастер, я вам всем обязан! Вы меня взяли из грязи, я с вами как сыр в машинном масле… конечно же, буду смотреть во все глаза и стараться. Если замечу что-то не то, сразу скажу громко и с удовольствием, как мы все любим делать и указывать пальцем. Я очень хочу, чтобы у вас все получилось. Это будет грандиозусно! Боюсь, никто не оценит гениальности, не устрашусь этого слова, вашей необыкновенной работы. Это же прорыв, это новая эпоха!.. А они заняты своими танцами да флиртом. Вы гений, мастер Рундельштотт! Я только удивляюсь: почему этого не видят?
Он нахмурился, хотя явно польщен, вижу, обогнул стол и пошел к стене, закрытой гобеленом.
– Стой там, иди сюда, – велел он. – Близко не подходи!
Глава 15
С трепетом и непритворной робостью я обогнул стол, впервые пересекая запретную линию. На этой стороне химикатами пахнет сильнее, воздух жаркий, а по огромному бывшецветному полотну на стене пробежала едва заметная дрожь.
– Застынь, – велел Рундельштотт.
– Да, мастер, – прошептал я, чувствуя себя как в храме. – Я уже огоргоненная статуя. Омедузенная.
Он не сорвал его, как я ожидал, а медленно и осторожно подвигал в воздухе руками, словно снимает драгоценное полотно, и тяжелый гобелен сполз по стене, а затем сам свернулся в рулон и встал стоймя в углу.
Мое сердце уже не стучит, а бухает сильно и взволнованно. Эта вещь на стене, называемая Зеркалом Древних, точно не создана местными мастерами, чувствую всеми фибрами и подфибрами. Тяжелая массивная рама темно-коричневого цвета стоит на полу, высота, как я уже понял, почти два метра, в ширину метра полтора, в самом деле похожа на дверь, только поверхность тускло поблескивает металлом, неизвестным металлом, а отражения нет вовсе.
Чувствуется всем существом, что сотворено вроде бы в старину, но в то же время и как бы под старину, есть нарочитость, что не сама нарочитость, а стилизация.
В раме медленно, со странным запозданием проступило изображение, я с бешено стучащим сердцем рассмотрел угол лаборатории и горящие свечи, даже край стола.
Рундельштотт отступил от зеркала, оглянулся, на лице уже раскаяние, что допустил минутную слабость.
– Там и стой!
– Да, мастер, – пролепетал я, – да, стою! Не сдвинусь… Куда мне, уже сдвинутому…
Он отвернулся, под тонкой рубашкой позвонки выступают резче, исхудал за эти дни, спина как у моего дракончика, плечи вообще окостлявели.
Некоторое время копался, не обращая на меня внимания, а я с замиранием сердца всматривался в Зеркало, слишком уж массивное, такая толщина для
