крокодила.
Встрепанный и взмокший, он в конце концов рухнул в бессилии в кресло с колесиками и дальше скользил в нем вдоль длинного стола, проверяя и перепроверяя.
– Мастер, – сказал я, – у вас глаза красные!.. Могут лопнуть, если перестараетесь.
Он бормотал шепотом обрывки заклинаний, лицо чуть порозовело, но глаза налились кровью еще сильнее. Заклинания, как и лекарства, одно лечат, другое калечат.
– Давайте, – предложил я, – помогу вот тут…
Он вскинул руку, заставляя умолкнуть, замер, начал прислушиваться, даже глаза чуть прикрыл. Я напряг слух, но из-за двери доносится монотонный шум, словно стадо овец ржет из длинного ряда кормушек.
– Королева, – произнес он замедленно и с ужасом.
– Что с нею? – спросил я шепотом.
– Поднимается, – проговорил он, все еще прислушиваясь, но в голосе проступила тревога.
– По лестнице? – спросил я опасливо. – Или как-то иначе?
– По ступенькам, – огрызнулся он. – Уже на середине лестницы…
– Ну и слух у вас, – восхитился я. – Это ж хорошо, ее и ждем!
Он перевел взгляд на меня, глаза показались чуточку безумными.
– Она уже близко!
– Мастер, – сказал я быстро, – не паникуйте. Не паникуйте, все под контролем. Все в вашем кулаке.
Он разжал сухонькие кулачки, посмотрел и снова сжал. Мне они напомнили высохшие коробочки мака, такие же серые и хрупкие.
– Вот-вот, – сказал я, – вы свое не упустите!.. Вы лев рыкающий! И пинающе попирающий.
– Сегодня решится, – прошептал он, – жить нам или не жить…
Я посмотрел косо, я при чем, но повторил с должным подобострастием:
– Вы гений, мастер Рундельштотт!.. У вас все получится!.. Гении вне логики!..
Дверь распахнулась с такой силой, что обе половинки ударились с грохотом о стену. Вошли, а точнее, вломились двое рослых гвардейцев в металле с головы до ног и копьями с длинными наконечниками, напоминающими ножи. Оба встали по обе стороны от входа, рассматривая нас угрюмо и с подозрением.
Еще двое в красных с золотом мундирах вошли и придержали половинки двери в ожидании королевы.
Мучительно долгую минуту мы с Рундельштоттом стояли, не двигаясь, как два суслика у норки. Дыхание чародея становилось все более хриплым и частым.
Вход озарился мерцающим светом, в проеме появилась королева. Бирюзовое платье до пола, но без глупой пышности, пояс усеян драгоценными камнями, разноцветными, но создающими странную гармонию, волосы убраны строго и по-деловому, хотя из пышной прически торчит с полдюжины заколок с кроваво-красными рубинами.
Я успел увидеть толпу придворных, от блеска золота и драгоценностей на одежде и шляпах глаза на мгновение просто ослепли. Королева смотрит холодно, лицо из драгоценного янтаря, желто-золотые глаза, огромная копна зловеще-черных, как воронье крыло с синеватым отливом, пышных волос, а брови густые, угольно-черные, без блеска.
Мяффнер продолжал тараторить:
– …а еще, ваше величество, в землях глердства Жмайди культ бога Укулуса снова возрождается. Опять выстроили храм…
Она остановилась на пороге, смерила его холодным взглядом. Голос ее прозвучал так, словно сто лет пролежал в вечной мерзлоте:
– Храм?
– Почти, – ответил он, чуть смутившись. – Пока там только жертвенник… Но уже сейчас, вы не представляете, полыхает огонь на камне! Это полноценное капище!
Она нахмурилась:
– Жертвы приносили?
– Да, ваше величество! – ответил он с готовностью. – Несколько раз. Всегда незаконно.
– Кого?
Он чуть смутился, ответил с запинкой:
– Пока только животных…
– Ну-ну?
– Однако идут разговоры, – продолжил он, – насчет духа древних традиций…
