Она поморщилась.
— Нельзя неприязнь к родителям демонстрировать так явно. Неприлично. А в отдельных случаях даже непристойно.
— Так никто ж не видел, — сказал я. Посмотрел на ее лицо, уточнил: — А вы не в счет, вы не человек, а королева.
— Перед королевой, — произнесла она назидательно, — человек должен демонстрировать свои лучше качества!
Я сказал в изумлении:
— А я что делаю? Видели бы вы мои остальные!.. Счас-счас, позвольте поставить перед вами вот это блюдо. Рекомендую попробовать вот эти восхитительные колбаски! Это вовсе не червяки, какими кажутся. Червяков вы съели за завтраком, не поняв, что то были червяки…
Она не изменилась в лице, продолжала так же осторожно брать кончиками пальцев тончайшие ломтики сыра, что тают во рту, как снежинки, а я ощутил себя грубияном, что и нагрубить не может изящно и с пританцовыванием, а вот так просто по-деревенски, весомо, грубо, зримо…
— Кажется, — произнесла она, — я понимаю. Тебе кажется, что такие доспехи тоже что-то изменят.
— А вам?
Она в едва заметном раздражении повела взглядом в мою сторону.
— Может быть, и нет. Но я сумела бы пользоваться так, чтобы ничего не нарушать. Например, вооружила бы только дворцовую стражу, что не воюет, не захватывает чужие земли, а только хранит порядок.
— Уже нарушение, — сказал я. — Ваше величество, допустим, только допустим!.. что вы стали чудовищем на троне. Пожираете живьем младенцев, устраиваете чудовищные казни только для того, чтобы повеселиться… Другого короля бы народное восстание смело бы с трона, а тут… стражи в таких доспехах будут в самом деле неуязвимыми и смогут убивать и убивать людей, пока их вообще не останется в королевстве.
Она морщилась, смотрела холодно, но когда я закончил, сказала лишь коротко:
— Ты просто глуп.
Я поклонился.
— Как скажете, ваше величество.
Глава 10
Закат бесподобный, вся западная половина неба стала золотой, а на последней трети застыли исполинские багровые волны, где в щелях полыхает яростный пурпур угасающего, но все еще чудовищно горячего солнца.
Я покосился на длинные косые тени, что пали во двор, повернулся к королеве.
— Не желаете ли принять на ночь ванну?
Она в недоумении приподняла брови.
— Что, и здесь есть ванные?
— Не королевские, — сообщил я со смиренной издевкой, — но все же, все же и как бы.
Она подумала, поинтересовалась:
— Формер привезут когда?
— Сегодня, — ответил я. — Но еще пара часов у нас в запасе. Думаю, если даже не изволите отдохнуть и расслабиться в ванне, то все-таки вам следует.
Она насторожилась, взгляд сразу стал подозрительным и враждебным.
— Это почему?
— Вы должны показать, — пояснил я, — как всем, так и себе, что вы хозяйка положения, нагнуть себя не позволяете, везде живете по своим стандартам… и даже ванну принимаете потому, что сами того изволите.
Она выслушала внимательно, только пару раз взглянула исподлобья.
— Ты говоришь так, что я должна отказаться… но если ты к этому подталкиваешь, то я должна поступить напротив. Недопустимо, чтобы что-то влияло на мои решения… Но если ты и это просчитал, и я все-таки делаю то, что ты хотел?
Я пробормотал:
— Для меня, такого простого и замечательного, ваши слова наполнены непонятной мне мудростью. Это у вас мудрость, верно?..
Она велела свысока:
— Где здесь ванна?
— Позвольте показать вам, — сказал я галантно. — Я знаю одну высокорожденную леди, которая лишь через месяц узнала, что во дворце, куда она
