Ехать верхом на Ладоне было очень приятно. Во всяком случае, я могла просто лежать и засыпать, пока меня выносили из ванной, не шевелиться и наслаждаться приятной усталостью во всем теле.
В мою комнату мы дошли странно быстро, я почти не запомнила дороги. Буквально несколько секунд, и я почувствовала спиной мягкое покрывало. Сладко потянулась и зевнула.
– Ну уж нет, – раздался откуда-то издалека голос Ладона. – Спать в мокром полотенце нельзя. Сама под одеяло залезешь или мне запихнуть?
– Сама… – Я снова зевнула.
Кое-как шевеля непослушными руками и не открывая глаз, я укрылась одеялом и убрала полотенце. Лежать на прохладной подушке под теплым одеялом в темноте было невероятно хорошо. Я застонала, устраиваясь поудобнее, и, наконец, перевернувшись на живот, замерла, готовясь провалиться в сон.
– Ты совершенно не умеешь пить.
Почему он не уходит?
– Знал бы, принес вино. Вообще я хотел еще с тобой поговорить относительно… твоей дальнейшей судьбы.
– Говори. – Слабый интерес всколыхнулся где-то в недрах еще бодрствующего сознания.
– А толку? Храпишь уже. У меня есть более интересные занятия.
– Это какие?
– Ну, скажем, изучать, что тут такое лежит.
С этими словами Ладон указательным пальцем коснулся моей спины, чуть ниже лопаток. Я вздрогнула от холодных пальцев мужчины и еще от какого-то странного, напоминавшего небольшой разряд тока, ощущения.
– Не трогай меня! – пробормотала я.
Вышло не очень убедительно.
– А я хочу.
И что я должна была на это ответить?
– Тебе нравится, когда гладят спинку, верно? – как-то уж слишком довольно произнес мужчина.
– Да, когда это делает мама, например. А не ты. Это все равно что гладить котенка, прежде чем его утопить.
Он коснулся уже всей ладонью, проведя от основания шеи до поясницы. Контраст разгоряченной после ванны кожи и холодной руки заставлял немного дрожать. А голова все кружилась и кружилась.
Кровать чуть прогнулась под весом Ладона, который лег на соседнюю подушку, не убирая руки с моей спины. Я повернула голову в его сторону, но глаз разлепить не смогла.
– Что ты сделаешь с Морриган? – спросила я. – За то, что она соврала?
Прежде чем ответить, Ладон вздохнул.
– Что-то, что будет для нее хуже всего. Ты не должна беспокоиться о Морриган. У нее есть свои причины… тех ошибок, что она совершает.
– Какие? Смерть отца?
– Не только. Несколько лет назад Морриган попросила у меня разрешения забеременеть. Я дал согласие, но ничего не вышло, Морриган забеременеть не может. – Подумав, добавил: – Или я не могу иметь детей. Не знаю. Это мучает ее, а теперь, после смерти отца, она осталась совсем одна. И ненавидит всех, чья жизнь лучше, чем ее. Ты – предел мечтаний Морриган. Твоя семья, твой город, твои возможности. И ты ворвалась в ее жизнь. Большая доля моего времени достается тебе.
– А раньше доставалась Морриган?
– Да нет, – рассмеялся Ладон. – Раньше она не видела в том, чем я занят, опасности для своего положения. С твоим появлением она эту опасность разглядела и сглупила. За что и лишится такого дорогого ей положения.
Ладон вдруг умолк и провел рукой вдоль моего позвоночника, остановившись где-то в области шеи, под волосами.
– У тебя спина не болит случайно?
– Бывает, а что?
У меня действительно иногда болели спина и шея, особенно после занятий в Академии и в период, когда я сутками сидела за учебниками.
– У тебя позвонки смещены немного, – огорошил меня Ладон и чуть надавил в области шеи. – Вот здесь.
– Откуда ты знаешь? Еще скажи, лекарскую Академию заканчивал!
– Нет, но я частенько осматриваю птенцов, а проверка позвоночника обязательна. Я чувствую, когда позвонки неправильно расположены.
– Я же не птенец!
– Какая разница? Хватит со мной спорить. Просто расслабься и лежи.
Легко ему было говорить. Расслабься и лежи… Как расслабиться, когда лежишь, прикрытая лишь тонким одеялом, голова кружится, глаза закрываются, а по обнаженной спине скользит рука, то надавливая, то осторожно успокаивая.
