Я сделала попытку отползти на край кровати, благо места там было навалом, но меня сгребли в охапку и выпускать не собирались. Ладон сопел в ухо и, похоже, засыпал. В его объятиях было жарко, но спокойно и хорошо.
– Что это? – Ладон взъерошил мои волосы и принюхался.
– Сирень. Тебе не нравится?
– Не знаю, – чуть подумав, ответил он. – Приятно.
– Твоя дыня – полная ерунда. И ты это поймешь, я тебе докажу.
– Докажи, – он слегка улыбнулся, – я не возражаю. Ты вкусно пахнешь. Но много болтаешь.
– Прости.
Я снова запустила руки в его волосы, массируя голову, надеясь, что это хотя бы облегчит боль. Руки крепче сжались на моей талии, дыхание стало глубже. Уснул, похоже. Пожалуй, этим же стоило заняться и мне, ибо встать утром нужно рано, чтобы позавтракать и вернуться домой.
Неделя дома пролетела, словно дракон. Я не успела опомниться, как уже все мои вещи были перевезены на Плато, контракт подписан, окружение находилось в шоке, отец постоянно на всех кричал, мама не отходила ни на минуту, а Ладон был непривычно дружелюбным. Мы летали к Расщелине, хотя, пожалуй, для Ладона это было не очень приятно, учили Ларана там летать. Вечерами отец помогал мне с упражнениями для птенца. Близняшки не выходили из комнаты – клеили подарок мне на свадьбу. Они, пожалуй, были единственными, кто за меня искренне радовался. Дети, что с них взять.
Чем ближе был день переезда, тем больше я нервничала.
Лететь нам предстояло на Берр. Ладон должен был обеспечить беспрепятственное попадание в воздушное пространство Плато. Причем до границы он летел человеком, а дальше превращался и сопровождал нас к замку. По крайней мере, так объяснил отец. Он, к слову, похоже, смирился с моей свадьбой. И даже дал совет по выбору платья, звучавший как «ужасно».
Потом мне было предложено нечто, напоминавшее скорее чехол от платья, и мама выгнала его искать таверну, чтобы пообедать. Ладон платья не видел.
А я то и дело доставала наряд из шкафа, чтобы полюбоваться. Прекрасное, легкое, летящее белое платье в пол, расшитое едва заметными серебряными нитями и отделанное тончайшим кружевом. Но все же при взгляде на этот шедевр внутри шевелилось что-то неприятное, словно я о чем-то забыла.
Накануне, перед самым отъездом, платье было уложено в сумку, комната вымыта и приготовлена для Эда. Мама плакала – тихонько, чтобы не заметил отец, Рыс и Ларан дрыхли у камина, близняшки и Эд возились с хвостом Тхэша, которого искренне и навечно полюбили. Ладона не было, и я скучала в одиночестве, потому что все мои книги, этюдники, краски и другие развлечения уже были отправлены на Плато.
Страшно было уезжать из дома. Представить, что я вот-вот навсегда покину это место, было невыносимо. И слова Ладона, как раз перед самой покупкой платья, почему-то не утешали.
– Элла, я не собираюсь запирать тебя в замке. Ты будешь летать к семье, они будут навещать тебя. Почему ты так расстраиваешься? Это нормальное явление, когда дочь выходит замуж и уезжает в другой город. Тысячи девушек живут так, и никакой трагедии не происходит.
Он был прав, но все же уезжать из родного Лесного было тяжело. И еще тяжелее, что ни Мик, ни Эстер попрощаться не пришли. Мама пыталась соврать, сказав, будто они заняты на работе. Но и без ее жалких попыток было ясно: мое решение принимают в Лесном далеко не все.
Да уж, выйти замуж за Ладона – серьезное преступление в глазах общественности.
Дверь комнаты приоткрылась.
– Эльчонок, не спишь?
Мама села на непривычно пустой диван. Обычно он был завален мягкими игрушками. В комнате остался лишь шкаф с коллекцией книг, принадлежавших еще бабушке. Они достанутся близняшкам и Эду.
– Скоро буду. Завтра очень рано вставать, – вздохнула я.
– Грустная отчего такая?
– Не знаю. Просто не хочу уезжать. И Эстер не пришла.
– Эстер… Ох, милая! Эстер – глупенькая девочка, она еще не выросла. Забудь о ней. Значит, не такая крепкая была ваша дружба. Ладон стоит ее? Стоит того, чтобы лишиться этих отношений?
Я рассеянно кивнула.
– Да уж, ты нашла себе идеального мужа. – Мама вдруг рассмеялась. – Тебе постоянно нужно о ком-то заботиться. Когда твой отец узнал, что у Ладона есть человеческое воплощение, орал так, что стекла дрожали.
– И как ты убедила его, что трагедии не случилось?
Я заинтересованно взглянула на маму, представив, как возмущался папа.
– А толку? Это было уже после подписания, так что он ничего не мог сделать. Ты платье уложила?
