не отрывал от нее взгляда, и вошла в дом. Поднялась к себе, сунула бересту, зажатую между пластинками, под ножку лавки. Еле слышно пробормотала:
– Три дня… Ладно, спешить некуда. Впереди вечность.
Утром нового дня девушка отправилась в святилище – безмятежно прогуливаться под яблоневыми кронами, любоваться алтарями и наслаждаться живой энергией, что струилась в каждом дереве, в каждом камне, в каждой кочке и каждом стебельке.
– Ты здесь, великая Света? – услышала она от беломраморной глыбы знакомый голос и повернула туда.
– Где же мне еще быть, Курчана? Я ведь обещала. Ты принесла браслет?
– Да, великая! – Кареглазая девчушка в платье из стриженой белки разве что не подпрыгивала от предвкушения. – Закончила еще до сумерек! И свечи новые в кладовую тоже вовремя доставила! Правда, стряпухи в мой короб уже свежих обрезков накидали. Сегодня опять топить придется.
– Если постараешься, успеешь найти помощника, – подмигнула ей юная ведьма. – Пойдем к текучей воде!
Остановившись возле беломраморной глыбы, Светлана наложила руки на камень, опустила веки, немного так постояла, успокаиваясь, пропитываясь благостью и светом этого места, славянским духом и силой сварожичей, вспоминая доброжелательность и открытость Курчаны, ее ловкость и трудолюбие, готовность помочь в любом деле по первому зову – прямо среди темной ночи, в ущерб своем сну.
«Она самая лучшая! – сказала себе юная ведьма. – Милая, забавная и добрая девчушка, которую легко полюбить, которой приятно помогать…»
Светлана отступила от камня, присела возле текущего из-под него ручья, зачерпнула прозрачной святой воды, ополоснула лицо, резко выпрямилась и протянула руку:
– Браслет!
Курчана торопливо расстегнула поясную сумку, достала кожаный лоскут, вложила в пальцы девушки.
Светлана вздохнула, зажала подарок между ладонями, поднесла ко лбу, негромко зашептала:
– Встану, не помолясь, пойду, не благословясь, из избы в двери, из дверей в ворота, выйду в чистое поле, под восточную сторону, под раннее солнце. Там в тени стоит изба, среди избы лежит доска, под доской таится тоска. Плачет тоска, рыдает тоска, белого света дожидается! Так бы и сварожич Шамур тосковал по прекрасной Курчане, внучке свароговой. Так бы не мог без нее ни жить, ни быть, ни пить, ни есть; ни на утренней заре, ни на вечерней, ни в жаркий полдень, ни при частых звездах, ни при буйных ветрах, ни в день при солнце, ни в ночь при месяце. Впивайся, тоска, въедайся, тоска, в грудь, в сердце, во весь живот внука сварогова Шамура, разрастись и разродись по всем жилам, по всем костям ноетой и сухотой по Курчане, внучке Свароговой… Да будет так!!!
Юная ведьма резко отдернула амулет ото лба, дунула на него, как бы вдыхая жизнь, и протянула его славянке:
– Готово! Подари его лично, через чужие руки не передавай! В идеале сама зашнуруй на запястье. И тогда несчастный лучник твой навсегда!
– Благодарю, светлая богиня! – почтительно поклонилась радостная Курчана.
Завершив свое чародейство, Светлана вместе со свечницей вернулась в Вологду, пообедала в гордом одиночестве, а затем снова отправилась гулять – на этот раз вокруг города.
Однако большого удовольствия ей этот моцион не доставил. Грядки, недавно скошенный луг, длинная череда причалов, на которых постоянно работали крепкие парни, что-то выгружая с подплывающих лодок, стругов и ладей, что-то загружая взамен. В общем, на туристический центр славянская столица явно не тянула.
В поисках чего-нибудь интересного Светлана добралась до костра на берегу. Он постоянно горел примерно в полукилометре от ворот вниз по реке. Там стояла великолепная гранитная скульптура тончайшей работы – молодой славянин в нарядных одеждах. Однако стояла она под охраной трех воинов, и потому приближаться к ней юная ведьма не стала – во избежание неприятностей.
На этом день и закончился. Долгий, скучный день… Светлана как-то не привыкла посвящать себя тому, чтобы просто есть и гулять, как барашек не выпасе, бессмысленно убивая жизнь. За все время единственной радостью стал всплеск благодарности от свечницы Курчаны. Примерно около полуночи девица вдруг преисполнилась такого восторга и ликования, вознесла великой Свете столь искреннюю молитву, что в успехе ее свидания с лучником Шамуром юная ведьма могла не сомневаться.
Новым утром, после завтрака, Светлана махнула рукой на правила, вытянула из-под скамьи лист бересты и отправилась по городу в новый обход, заглядывая в амбары и кладовки – где сама, а где и вызывая вострух в помощь. И во второй половине дня явилась в тронную палату пред ясные очи властительницы города.
– Прости за дерзость, великая Макошь, – поклонилась одетой в меха женщине юная ведьма, – но прошлый раз ты проявила беспокойство о том, хватит ли твоим воинам солонины. Посему я взяла на себя смелость и посчитала запасы в амбарах и погребах. – Светлана опустила глаза к коричневому листку. – В семи кладовках осталось сто семнадцать бочек солонины да сорок семь с грибами разных сортов, сто три с капустой, двенадцать с огурцами, да плюс к тому шестьдесят кулей вяленой рыбы, пятнадцать кулей сушеных грибов и сверх того на леднике шесть лосиных туш, разрубленных напополам. Это значит, что если пускать на кухню по одной бочке солонины в день, то все они опустеют аккурат к листопаду.
Девушка вскинула голову на богиню богатства.
