– Тогда почему ты его просто не убил?
– Ты ведь знаешь, всемогущая, убить бога невероятно трудно. Боги стремительно исцеляются, они быстры и сильны, многие из них умеют прятать частицы своей души, дабы в случае беды вырастить свое тело целиком даже из крохотного кусочка. Боюсь, я слишком слаб для подобного подвига. Куда проще втереться в доверие и предать. Против предательства бессильны даже самые могучие повелители и державы.
– Ты прав, – медленно проговорила женщина. – Предательство даже одного родича куда страшнее самой могучей вражеской армии.
Молодой человек согласно кивнул.
– Но могу ли я верить тебе, великий Степан?
– Мне не нужно верить, – покачал головой синий колдун. – Поступайте, полагаясь только на собственные интересы. Мы вытащим сюда любимую повелителя оборотней. После этого он станет безопасен. Будущее потеряет для Любого всякий смысл.
– А настоящее?
– Если вы потерпите поражение здесь, великая Макошь, то не станет и будущего. Посему я готов помогать сварожичам в борьбе с лесовиками, не жалея своих сил.
Правительница Вологды повернула голову к светлой богине, крепко сжала губы. Затем поднялась со своего трона.
– Ты говоришь вроде бы правильные слова, великий Степан, но твоя речь странна и неискренна, – задумчиво произнесла она. – Ты выглядишь преданным союзником, но твои клятвы пахнут ложью. Как такое может быть, избранник кречета?
– Я предатель, – пожал плечами синий чародей. – Я втерся в доверие к тем, кто сражался за свою свободу. Я обманул тех, кто жертвовал ради меня своей жизнью. Я отдаю вам тех, кто верил моим словам. Разумеется, я провонял предательством с головы до ног!
– Ты излишне суров к себе, Степа! – не выдержала юная ведьма.
– Я говорю правду, светлейшая из светлейших, – резко повернулся к Светлане синий колдун. – Я провел среди лесовиков три года, я стал близким другом Любого. И я их всех предал. Мне нет веры, великая Купава. Я подонок, предатель, подлец. Если я предал одних, то точно так же могу предать и других. Например, вас. Ведь я прожил среди лесовиков три года, и они стали для меня родней.
– А ты предашь?
– Какое это имеет значение? – скривился гость. – Ведь теперь вам не нужна моя помощь, чтобы справиться с повелителем оборотней. Где находится амулет, знает Матвей. Как достать девушку, мне неведомо. Это по силам только вам, сварожичам. Раз будущее существует, значит, вы это сделали. Я больше не нужен. Так что великая Макошь права. Я свое дело сделал, и теперь мне лучше покинуть Вологду. С вашего позволения…
Он слегка поклонился и ушел в дверь за троном.
– Твой друг совершенно одичал, – огладила подбородок властительница города. – Великий Степан груб и неуправляем. К счастью, он прав, его помощь нам больше не нужна. Теперь мы знаем слабое место Любого. Знаем, как его уничтожить. Осталось найти оружие. Но с хитростями пространства и времени лучше всех управляется Троян. Он сейчас с рыбаками, но к вечеру будет здесь.
Разговор с Трояном случился уже без Светланы. Богиня любви и согласия с немалым облегчением удалилась от политической суеты, вернувшись к спокойным мирным делам, к спасению смертных от любовных мук и семейных неурядиц, к таинствам браков и крепости приворотов. Прошел месяц размеренной жизни, и появление Степана Золотарева вовсе выветрилось из ее памяти.
Даже про новое наступление скифов она услышала лишь вскользь, уже после Покрова, а о великих достижениях Матвея ненароком обмолвилась сама Макошь. О каких именно, Света переспрашивать не стала.
Зима в жизни славянских земель была временем тихим и сонным. Реки замерзали, намертво сковывая все пути, скрывая ловы под толстой коркой льда. Снег заваливал леса, луга и огороды, вытоптанные лесорубами тропинки постепенно становились все уже и уже и в конце концов сдавались сугробам. Селения оказывались отрезанными один от другого, укрытыми белым одеялом, вырастающим иной раз выше дверей, и вся жизнь сварожичей замыкалась в прочных срубах вокруг жарко полыхающих очагов – на всех тех припасах, что удалось запасти за теплое время года.
В один из таких зимних дней Весар, укутанный в плащ из росомахи, одетый в волчью куртку и меховые штаны, поцеловал Светлану, сказал:
– Я ненадолго отлучусь, моя богиня.
– Только не замерзни! – предупредила его девушка, занятая записями о лежащей в амбарах мороженой рыбе, и даже не спросила, куда собрался ее супруг на этот раз. Ведь именно сейчас, в самые холода, городу требовалось забивать глубокие ледники свежим речным льдом. Да так, чтобы его с избытком хватило до самой осени, чтобы раньше времени вологодский холодильник не разморозился.
У Весара дела были воеводские: ближние и дальние заставы проверить, за дровами и припасами проследить, службу исправную с молодых славян истребовать.
– Возвращайся скорее, мой любый! – попросила Светлана и снова погрузилась в расчеты.
Ледник требовалось вычистить от мороженых запасов, загрузить студеным льдом, затем вернуть продукты обратно. И хорошо бы провернуть все это до пурги, каковая через десять дней по ее собственной ворожбе начнется. После пурги лед рыхлый, ни на что не годный. Двести кубов, при том что двое работников за день токмо один вырубают, да еще перевозка. Это полсотни мужиков работать должны, не то не поспеть. Выходит, мужиков со всех прочих
