в близких видел только орудие для достижения своей цели. Такер вспомнил, что именно Аня первая предложила выдать себя за дочь Буколова. Возможно, корни этого обмана крылись именно здесь. Чтобы все упростить, Ане достаточно было лишь переключиться со лжи про одного отца на ложь про другого.
– Я тебя убью! – прохрипел Харзин.
– Я вам сочувствую, генерал. Искренне сочувствую. И вы, разумеется, можете со мной расправиться, но что интересует вас больше в настоящий момент, месть или образцы ПУОП?
Харзин не отвечал целых десять секунд. Когда он наконец заговорил, его голос был пропитан скорбью и гневом.
– Что ж, этот личный вопрос мы решим позже. Но я обещаю вам, что он будет решен. И вам придется заплатить по счету.
– С нетерпением этого жду, – сказал Такер. – А сейчас выходите вперед. Давайте покончим с этим.
Харзин и двое его спутников двинулись вперед, медленно, с опаской. Когда до них оставалось меньше тридцати шагов, Такер заметил в противоположном конце Кровавого Собора какое-то движение.
– Стоять! – крикнул он. – Что там происходит?
Один из троих мужчин обернулся.
– Они забирают тела моих людей… и моей дочери. Я не брошу их здесь.
– В таком случае продолжайте идти вперед, – сказал Такер и добавил ложь: – Но знайте, ваши люди под прицелом, так что без шуток!
Сняв наушники, он начал пятиться в проход, крикнув:
– Не останавливайтесь, генерал!
Уэйн продолжил свое отступление до пещеры с водопадом и остановился только в нескольких шагах от отверстия в полу.
Харзин и его люди вошли в пещеру, тревожно озираясь по сторонам. Самый высокий из троих махнул рукой, приказывая остальным остаться у входа, и двинулся дальше один.
Это и должен был быть генерал Харзин. Настоящий бык, с каменным лицом, совсем как на фотографии, но в жизни он показался Такеру значительно моложе.
Подняв винтовку, Такер направил ее Харзину в грудь.
– Рад наконец встретиться с вами лицом к лицу, генерал.
Харзин стоял, отвернув лицо, суровое и гневное, стараясь не смотреть на своего противника. Он лишь протянул руку ладонью вверх, не желая говорить с человеком, убившим его дочь. Возможно, он просто не доверял сам себе.
– Повторяю, я очень сожалею, – сказал Такер.
Рука оставалась требовательно протянутой.
– Покажите мне ПУОП.
Как только Такер услышал голос этого человека, у него в сознании зазвонил тревожный колокольчик. Это был
– На колени! – крикнул Такер, упирая приклад в плечо. – Живо!
Все трое русских опустились на колени.
Такер снова надел наушники.
– Генерал, это был плохой ход.
– Неужели ты думал, что я действительно отдам себя в твои руки? Но теперь все это больше не имеет значения. Даже умирая, моя прекрасная девочка сделала свое дело. Она достала мне то, что я хотел. Я знал, что она меня не подведет.
– О чем это вы говорите?
– Убив Аню, тебе следовало бы ее
Такер ощутил в груди леденящий холод.
– Сейчас я как раз стою на коленях перед телом своей дочери, – продолжал Харзин. – Судя по всему, доктор Буколов недосчитается одного образца. Майор Липов, вы меня слышите?
– Слышу, – ответил в микрофон у горла высокий русский.
– Убейте его!
Липов выхватил из-за спины руку.
Чуть сместив прицел, Такер выстрелил, поразив его в сердце.
Двое других спецназовцев вскинули пистолеты, однако Уэйн, еще нажимая на спусковой крючок, уже пришел в движение. Его противники открыли огонь, но он, отпрыгнув в сторону, что есть силы ткнул каблуком в заряд взрывчатки – воспламеняя химический детонатор.
