– Кариярский князь тебя не простит, – выдохнула она.
– Ничего, я это переживу. К тому же он не узнает.
– Мой отец, князь Велеслав, тоже не простит. Ты больше не будешь торговать в Верилоге!
– Ах да, и верно. Ты ведь у нас княжна вериложская, – он опять оскалился, – будь оно и так, я тоже переживу, а он тоже не узнает.
– Ему скажут волхвы! Некуда тебе будет от него деться! – возразила княженка уверенно, хотя дорого бы дала за лишнюю каплю этой уверенности, но не показной, а настоящей.
– Пусть, – кивнул Касмет спокойно, – я без Вериложья найду где торговать. Спасибо, что предупредила. Вот что, слушай меня, девка, – он опять коснулся ее подбородка. – Там, у вас, тебя звали боярышней. Неплохо, если так. Правда, я совсем не понял, как ты из холопки стала боярышней, ну да ладно. Слушай… Мой сын. Мой единственный сын, Айсак. Он в степи. Его обманом пленили и продали в рабство. Ты должна просить за него великую и сияющую Кару. Ты должна вымолить спасение моему сыну. Кара спасет его. Только ей такое под силу, направить меня, и помочь, и вразумить моих врагов, ее помощь вернет мне сына, сын возьмет жену, и мой род не угаснет. Ты поняла, арья?
Велька слушала, и ее изумление все росло.
– Сочувствую тебе, Касмет, у тебя горе. Но как, по-твоему, я должна просить богиню, чтобы она меня послушала?
– Ты не поняла? Ты пойдешь к ней. Я подарю ей тебя, кто бы ты там ни была, арья. Но даром для богини ты будешь драгоценным. Будешь ей служить.
Вельке самой хотелось смеяться, настолько невероятным, нелепым все казалось.
Хотя речь, похоже, действительно шла о ее смерти, и для нее сложена та высокая крада. Должно быть, так…
Души чуров, окончивших земной путь, священный дым уносил в Ирий, остров далекий-далекий, но мост на него перекинут…
Калинов мост. Конец самый этого пути, говорят, пройти надо, трудно и медленно, и чем меньше прожил, тем труднее.
А ей, Вельке, вериложской княженке, путь, значит, назначен иной, не туда, где деды и бабки ждут своих внуков. Это понятно, куда Проводница Мертвых укажет, туда и придется идти, потому как мало на что способна только что освобожденная от бренного душа, и самой искать себе пути вряд ли сможет…
Куда укажет Проводница, Маренина волхва. Или ее одну, без провожатой, отправят? Нельзя так…
Впрочем, как раз можно, наверное. Если она уже обещана, ее ждут, так и заберут прямо тут, от самого костра! Чужая эта богиня Кара или ее посыльные…
Страшно…
Велька голову подняла повыше, посмотрела прямо в глаза Касмету. Она – вериложская княженка, Аленьина внучка! Попробуй-ка ее принудь, хоть в этом мире, хоть в иных!
Ох, подождала бы она иных, да подольше, этот покидать пока вовсе ведь не хотелось! Ни с кем не хотелось расставаться…
И с Венко. Он ведь не скоро еще узнает, что с ней приключилось!
– Я не стану просить богиню за твоего сына, даже если мне и доведется ее повидать! Я не хочу. Зачем мне? Ты так обращаешься со мной, что мне не хочется тебе помогать!
На миг Касмет, кажется, растерялся, но тут же в его глазах полыхнул гнев.
– Я тебе прикажу, и ты сделаешь. Жена мужа своего не может ослушаться, уходя за Грань. Хочешь, нет ли, а не ослушаешься!
– Я не жена тебе, и не стану ею. С чего бы?
– Конечно, станешь. Богиня оценит, если я ей жену свою подарю. Тем более нетронутую – оценит вдвойне. А я по тебе год скорбеть буду, другую не возьму. Вено за тебя пошлю в Верилог, твоему князю, с купцами передам. Хоть и так имею на тебя права. А ты думала, Касмет из Сараватов злодей какой, закона не знающий? – он усмехнулся, на миг показав зубы.
И вроде ведь ничего веселого оборотень не сказал, а смеяться опять хотелось. Это что же такое, на тяжкий бред похожее, творится?
Он сказал, что жену подарит богине нетронутой, хоть это малость утешило, в постель к оборотню Вельке хотелось так же мало, как в дар богине.
Оборотень принялся распутывать на ней сеть. Руку распутал и тут же обмотал ее выдернутым из кармана шнурком, вторую руку – так же. Сдернул девичье обручье и надел его себе на руку, сначала разомкнув и подогнав по ширине. Помешать ему Велька и не смогла бы, затекшие руки не шевелились.
Отнять обручье – это не считается. Его своей рукой отдавать надо, добровольно.
Тем временем Касмет снял остатки сети, обмотав шнурками Велькины лодыжки, талию поверх пояса, последний шнурок повесил на шею. Бесцеремонно пошарил под верхицей, нащупал шнурок с оберегами, выпустил его поверх. Оглядел, особенно бабкины, лесованские, даже пальцем потрогал, одобрительно кивнул. Потрогал и другие обручья на ее руках, то, что с рысями, снял, чтобы получше разглядеть, и вернул, усмехаясь.
– Это не очень подходит женщине моего рода. Брал бы я тебя в дом на самом деле – подарил бы другое. Что ж, не сердись, милая. Сейчас мне не до того.
