– Так этих мы знаем давно! – встрял другой купец. – Они из Сараватов, род уважаемый, и по важному делу ехали.
– Сараваты? Не Касмет ли с сородичами? – уточнил Велемил, положив руку брату на плечо. – А то встречались…
Купцы согласно закивали, опять переглядываясь.
– Так… то люди давно известные, – повторил набольший, – еще дед мой с Сараватами дела вел. У них лучшие оружейные лавки, и в Карияре тоже, знаете небось, – он обращался в основном к кариярским княжичам, а на Горыныча лишь иногда опасливо косился, – уж ты, Велемил Веренеич, знаешь… люди честные… да беда у них. Сами небедные, а помощи попросили, многие тут складывались, как не помочь…
– Что за беда? – продолжал спрашивать Горибор.
– Сын его единственный, Айсак, в плену в степи, в холопство вечное проданный, да не просто так, а из мести. Заворожен парень, и выкупить его нельзя. Если бы только за деньгами дело стало, не печаль, выкупили бы, говорю же, мошны бы не жалели. А тут, значит… только богов просить… и дороже выйдет, опять же…
– А они все амулеты Кары носят, – сказал задумчиво Велемил, – не ее ли просить хотят? Тогда понятно, зачем им холопка из арьев. На такой дар ответ непременно быть должен.
– Оно так! – закивал купец. – Да только легко ли найти такую девку? Продают задорого, а на деле обман все. И в Лесовани арьев нынче мало, не продают их, а своих у Сараватов небось и не осталось. А обычная девка все не то… – кажется, и купчина прекрасно понимал, для чего может пригодиться холопка-арья, только вряд ли он способен был уразуметь, какая связь между холопкой и дочкой князя.
Горыныч пыхтел и недоуменно бродил взглядом по лицам собеседников.
Худо-бедно, но в конце концов разобрались: седмицу назад обоз покинули Касмет и еще четверо его сородичей, которые направлялись в Степь, чтобы найти и выкупить из неволи Айсака, сына Касмета, и ради этого сам Касмет не постоял бы ни за чем. И свернули они в месте, как раз подходящем, чтобы сначала тайной тропой, если такие есть, а потом торной дорогой добираться до Хлябина, последнего ветлянского города на границе со степью. Боярин Мирята, поглядев на развернутую Горибором карту, одобрительно кивнул.
– Тайных троп тут много. Сараваты эти – рыси, они всегда больше троп знали, чем мы. И сам Касмет, чтоб его леший взял, волшбарь известный, куда до него нам! Дураков век учи, и без толку! – закончил он в сердцах. – Ночь уже миновала, ему могло и хватить.
Последние слова легли тенью на лица княжичей.
– Карино святилище, значит, – сказал Горибор, – они уже позади все. Да и какое? Много их.
– Может, и малым обойтись, ягушку ближайшую отыщет и велит к Каре проводить… Волшбарь, сумеет и ягушке велеть, – потирая лоб, задумчиво отозвался Велемил.
– Да не каждая к Каре дорогу знает!
– Найдет, значит, ту, какая знает. Тут такие места, что все, почитай, знают…
– Это княженку-то – Каре? Жечь, что ли? – поразился Горыныч и поежился, потому что его холодный пот прошиб.
Вояка он был старый и уважаемый, и такого позора никак не ждал: чтобы доверенную ему княженку украли и вместо холопки чужой богине в жертву отдали. Да такое и внукам его припомнят!
– До ближней живой веси тут дня два пути через лес, – сказал Горибор, которому места окрестные были известны. – Была и ближе, да Моровая Девка там погуляла пару лет как. А ведь там ягушка-волхва сильная очень была! Во время мора волхвы Маренины не обязательно мрут, верно? А если она жива, может, к другим тропу укажет! Время сбережем.
– А если не жива и не укажет? – усомнился Велемил. – Тогда время потеряем. Веденич, а ты? Не найдешь дороги?
– Что я? Я тут троп вовсе не ведаю, – недовольно пробурчал боярин Мирята. – Меня в Верилоге надо было слушать, уже бы пришли в Карияр целые! А теперь вот…
– Ладно, ты комаром не зуди! – дернулся Горибор.
– А ведь он, может, там, с ней? – встрепенулся вдруг Велемил. – Может, уже и… сам справился? Он ведь жив, точно жив. Будь не так, мы бы уж знали…
Горибор молча кивнул, и боярин Мирята тоже кивнул, с тяжким вздохом.
– А ведь ты мне с самого начала не по нраву пришелся, Веденич, – воевода с ненавистью взглянул на Миряту, – да не понял сразу почему! Повоевал я с вами. Не люблю оборотней, а уж вас, лисов, больше всех. Ты ведь лисьего рода? Почему же не назвался, как обычай велит?
На последние слова Велемила, совершенно ему непонятные, он не стал и внимания обращать.
– Я не оборачиваюсь, – нехотя взглянул на него боярин, – незачем было называться. Секреты вот знаю лисьи, которыми и ты попользоваться не брезгуешь. А не люблю я только дураков, да куда от них денешься?
– Едем по весям, – повысил голос Горибор. – Ты, воевода, тут на всякий случай людей оставь, а ну как вернется кто!
– Обо всем позабочусь, княжич, – отрезал Горыныч. – И найду воров[43], помяни мое слово. Если это ваши люди, тоже не помилую. Не спасу мою княженку, так хоть лиходеи от меня не уйдут!
