Ириней сел, не то чтобы совсем рядом, на коне между ними проехать можно было бы. Ответил:
– Чтобы вас с боярыней вчера слышать, не духом надо быть, а вон там под крыльцом сидеть, как я сидел.
– Все услышал?
– Да немало. Не спалось мне, уж прости.
Помолчав немного, Велька сказала:
– Спросить можно? Так, чтобы ты не говорил об этом никому.
– Не скажу. Поклясться могу, хочешь?
– Не надо клясться, обещанья мне хватит. Скажи, княжич, почему ты меня звал то белкой, то лисой? Похожа, что ли?
Венко, кстати вспомнить, ее в лесу тоже лиской звал, верно ведь? И еще он сказал, что она арья, народ такой в Лесовани живет, и что он, Венко, вроде в ней рысью кровь разглядел, но мог и обмануться.
– Сам не знаю, – Ириней улыбнулся. – Не похожа, нет, а звать тебя так хочется. Теплая ты, светлая, золотая, маленькая, так бы под рубаху и спрятал. Не сердишься за такие слова?
– Нет…
Вовсе не такой уж маленькой уродилась Велька, хотя, верно, Чаяны пониже на полголовы, и больше не вырастет. Она уже взрослая.
Она удивленно поглядывала на Иринея и больше говорить не решалась. То, что он сказал, было вовсе не ответом на ее раздумья, а чем-то совсем другим, и к этому другому ей не хотелось лишний раз приближаться, трогать. Не готова она пока, нельзя.
Ириней подождал и заговорил сам:
– Ты о чем-то спросить хотела? Что тебя тревожит? Я клянусь, чтоб мне головы не сносить, никому ничего не скажу. И под крыльцом никто не валяется, я уже проверил.
– Ты понял, о чем я с боярыней говорила?
– Как не понять. Да и парни уже мои пересмеиваются, какая-то из ваших девок одному из них на ушко шепнула. Ты с боярыней своей Волкобоя нашего испытывала, не оборотень ли. Успокоилась? Не оборотень?
– Не оборотень, – согласилась Велька.
– Зря волновалась. Не стали бы мы тайком к вам оборотня везти, разве у вас волхвов знающих нет? Да отец твой нас бы прогнал, дай ему только повод, обижен ведь он, что против своей воли вас отдает. И невольно не могли, сами бы быстрей вас поняли, что к чему. Мы оборотней лучше знаем. Не бойся, не будет вам ни опасности, ни обиды.
– Я поняла уже, – кивнула Велька, – тут в другом дело. Боюсь говорить… да ладно. Молчать тоже не хочу. Мы поняли, что он не оборотень, да только я… я случайно заговор к себе применила. Я сама… наверное, был оборотень среди моих чуров, кто именно – не ведаю…
Ириней молча смотрел на нее и улыбался.
– Если мне нельзя… хочу сказать, что если не нужна такая невестка вашему отцу, то ты скажи, я не поеду. Верните меня обратно. Я и сама уехать могу, тут недалеко еще.
Ириней прервал ее, все так же улыбаясь.
– Ну да, и впрямь. И тати у вас по лесам не бродят вовсе никогда, и никто даже не взглянет в сторону отважной такой богатырши на кобыле за много- много гривен. Тебя разве только в рогожу[33] одеть да клюку дать… и то не дойдешь.
– Я дойду, я волхва, умею злое обходить, – заверила его Велька с улыбкой.
От его шутки ей стало легче на душе.
– Узнала, что оборотничья кровь в тебе, и испугалась. Это все, лиска?
– Все. Мало?
– Это даже не мало, а вовсе ничего. Ты одна это узнала, больше никто?
– Никто.
– Вот и хорошо. И не пугай своих наседок, они к такому не привычны. А вот я… мы, точнее, наоборот, привычные. Говоришь, сама умеешь распознавать. Тебе что для этого надо?
– Волосы.
– Ага, понял, – он быстро выдернул из-за пояса нож, сгреб в ладонь свои волосы и отхватил прядку, протянул Вельке, – на. Проверяй, я тоже посмотрю.
Велька взяла прядь, опасливо оглянулась на дверь в терем, нет ли кого, мысленно и почти уже привычно проговорила заговор и подожгла волосы. Они вспыхнули сначала обычно, а в самом конце полыхнули зеленым.
Она изумленно подняла взгляд на Иринея. Тот глядел весело.
– Вот видишь. У меня самого есть чуры-оборотни. Да не кто-нибудь, а князь рысий, рыси его до сих пор почитают. Деда моего, в смысле. Оборачиваться