– Да-да, я иду, – Чаяна вскочила, выбежала из шатра.
А ведь всегда было по-иному: не княжна за боярынями бегала, а сами они приходили, если нужно было чего.
– Поговорили, и ладно, – кивнула Любица, – а уж косу тебе прибирать я без своего надзору не позволю. И ты не позволяй, поняла? Только чтобы я рядом была. Сейчас девок кликну, и переоденешься, и косу переплетем.
– Погоди, Любушка, – Велька поймала ее за подол, – ты слышала нас?
– Уж прости, – усмехнулась боярыня, – говорила же, что ни на шаг теперь от тебя не отойду. Пока, по крайней мере, с женихом тебя не окрутим. Нам оно так спокойнее. А ты против?..
Любица уселась рядом с Велькой, вздохнула.
– Ох, боярышня моя. Счастье-то какое, что вроде обошлось. А воеводы наши с княжичами препирались, решали, что делать. Было, что Мирята Веденич хотел обратно поворачивать, домой вас везти, в Верилог. Дескать, не поздно еще, а сватовство несчастливое. И наш воевода тоже сказал, что ворочаемся, пусть князь наш сам решает. Орали тут, как на торгу. Один из княжичей поддержал, да остальные воспротивились. Горибор особенно, так и сказал, что пока он жив, возвращать вас не даст, и меч достал! Говорит, кариярский князь решать должен, вас в его власть отдали. А поссорятся через вас князья – хорошо будет?
– Плохо, – кивнула Велька, – но сама говоришь, что обошлось.
– А нас недавно обоз купеческий обогнал, большой! – сменила тему Любица. – Приезжали люди от них, подарки привозили, воеводы их принимали. Лесованцев там много, из звериных племен.
– Это которые оборотни? – Велька даже вздрогнула, сразу вспомнив своего знакомца Касмета.
И подумала о Венко, конечно. Он ведь, получается, тоже должен бы быть в том обозе.
– Ну да! – усмехнулась боярыня. – У них многие и оборачиваться не могут, а все равно оборотни! Так вот, один сюда прямо, в шатер, зашел, воеводу искал, говорит. Прощения просил, что в женский шатер ввалился. И тебя он увидел…
– И что? – поежилась Велька.
– Так смотрел, словно признал. Спросил, кто ты, я сказала, что боярышня хворая. Он стал лекаря ихнего предлагать, еле избавились. – Любица вздохнула, опустила взгляд: – Неспокойно мне что-то, Огнявушка. Что ему от тебя может быть нужно, не знаешь?
Велька плечами пожала – откуда знать?..
– Ты сказала кому про лесованца этого?
– А как же? Воеводе и сказала. Он сразу у шатра кметей поставил, охранять, мало ли что. Да они уже, должно быть, далеко уехали, купцы! А все равно неспокойно…
– Любушка, ты помнишь купцов-оборотней, тех, что в день сговора?..
– Что меч дарили, а потом с князем спорили? Я главного их запомнила, но это был не он. Ладно. Я тебе рассказала, чтобы ты осторожной была.
– Поняла я. Спасибо, Любушка, буду осторожной, – искренне пообещала Велька.
Оборотней тех она отчего-то боялась, особенно Касмета, который посмел утверждать, что она, Велька, чуть ли не его холопка, и так хотел ее получить, что не побоялся ссориться с самим князем. Правда, он не знал, что она дочка этого князя. И теперь еще не знает.
Если, конечно, тот нечаянный приход лесованца в шатер вообще имеет какое-то значение и он впрямь видел ее в Верилоге. А бабкины обереги Велька, хоть и не сняла, но на виду больше не носила, спрятала под верхицу.
Еще день стоял на месте княжеский обоз, ждали пробуждения княжича Иринея, боялись воеводы нарушить знахаркино указание и потревожить его сон. Чаяна от жениха почти не отходила. Велька раз подошла взглянуть: Ириней спокойно спал, Чаяна сидела рядом и за руку его держала, а на руке у него так и было надето ее узорчатое обручье. И язык бы не повернулся, глядя на них, упрекать Чаяну, такую преданную и заботливую. Ее и не упрекал никто.
К Вельке зато пришли в шатер все трое княжичей и боярин Мирята с ними, разом поклонились. Заговорил боярин:
– Вот, значит, благодарим мы тебя, боярышня Огнява. Спасла ты им брата, моего князя любимого сына. Самое время, получается, было бы теперь его оплакивать, а вот же, не пришлось. Все, что хочешь, попроси, боярышня, отказа не получишь!
Велька в ответ тоже поклонилась.
– Не за что меня благодарить, не чужие ведь мы теперь! Смогла помочь, и хорошо. А попросить, говоришь, все можно, Мирята Веденич? – сообразила она и лукаво улыбнулась.
– Не проси уговор нарушить и про нас рассказать, это только князю можно, – вмешался княжич Горибор, – а прочее только пожелай, хоть птичьего молока, все бросим и поедем добывать! – он широко улыбался Вельке.
– Все бросите и уедете, а мы с сестрой состаримся, женихов обратно дожидаясь! – рассмеялась княженка. – Нет уж, не уезжайте, очень прошу!
А боярин Мирята кряхтел и смотрел недовольно на Горибора – видно, его теперь даже шутки ввергали в беспокойство.
Утром следующего дня долгожданное случилось: проснулся Ириней. Велька с Любицей как раз к Чаяне зашли, поэтому тоже увидели, как открыл он глаза, как удивленно поглядел по сторонам, улыбнулся Чаяне.
