мечтавший разбить Стену… Подхватив с шезлонга мамино тело, он ушел в портал.
Увели «отмычку», которую я пощадил, сам не знаю почему. Пусть эту суку там допросят, может, и вправду будет полезен.
Откуда-то взялась Горгона, прижалась ко мне, взяв меня под руку. Долго молчали, наблюдая массовый исход людей. О чем было говорить? Все сказано, осталось только принять решение. Вереница беженцев быстро уменьшалась: мамы, папы, их аномальные дети. Сироты из «Детского сада» ушли отдельной группой.
И не осталось вокруг бассейна никого, кроме нас. Живчик тоже прыгнул в Сибирь, забыв про дочь, весь был в делах и заботах.
– Что ты собираешься сказать пришельцам? – все-таки спросил я у нее.
– Отвалите от Земли, – был ответ.
Встали перед второй кабинкой – той, которая вела в неизвестность. Нарисованная тигрица манила и одновременно отпугивала. Куда отсюда прыгают, в гиблые джунгли, в не открытую до сих пор Зону? Или вправду – в мир пришельцев?
Нельзя открывать, говорил Живчик. Мы открыли, заглянули в раздевалку, набираясь решимости. «Джон-попрыгунчик» в моей руке посылал нетерпеливые сигналы, ему явно хотелось домой.
Было отчаянно страшно.
Из первой кабинки выскочил запыхавшийся, запаренный Эйнштейн и закричал:
– Куда вы без меня собрались, детки?
Эпилог
Москва – зона покруче хармонтской, гробануться здесь, как два пальца об асфальт.
Шутка. А может, не совсем шутка.
Главное – масштабы, это самое жуткое. Два месяца прошло, а я до сих пор не привык. Наташке легче, она все-таки в крупном городе всю жизнь прожила. А я как увижу тысячные пробки на Кольцевой или на Волоколамке, так в лес убежать хочется со страху.
Лес у нас виден из окна и до самого горизонта. Митино – район контрастов, но такое место тоже нашлось, будто специально для меня. Никаких «Макдоналдсов» и супермаркетов, зато в лесу гулять – красота! И горки, и церковь, и вообще публика на редкость приличная. Папин друг выбрал квартиру с душой, спасибо ему в пояс. Улица Барышиха. Митино, Тушино, Строгино – названия-то какие, девятнадцатый век! Произносить все это – во рту сладко.
С документами, с бумагами, с гражданством – полный порядок. Купили. Как же здесь с этим проще, чем во владениях Ее Величества! Деньги есть – значит все есть. Натали ведь богатая невеста, да и у меня самого гринбаки были запасены. Отец тоже скопил изрядную сумму. Это если чтить закон. А если вспомнить на минуточку, на что я способен, да подсунуть мне комп с выходом в Сеть…
Мы не высовываемся. Тихо сидим в норке.
Натка возвращается злющая, швыряет что-то в холле. Ага, всего лишь обувь. Я вылетаю к дверям:
– Что случилось?
Она видит меня и немного успокаивается. Я действую на нее как транквилизатор.
– В клинике, – бурчит она. – Приняли за воровку.
За воровку – в платной медицинской клинике, куда она пошла всего лишь сделать УЗИ?!! При том, что ее «Visa Gold» забита под завязку?!! Вот уж точно, каких только аномалий не встретишь в Зоне под названием Москва…
Недавно ехали мы в троллейбусе по Пятницкому шоссе. Ради интереса. Натке захотелось экзотики. Обычно она пользуется такси, на шестом месяце беременности это не жлобство, а нормальная осторожность. Машину водить мы пока не имеем права, в России с этим куда строже, чем было у нас. Как выяснилось, ничего экстремального в поездке на общественном транспорте нет, если салон свободный. Но сидячих мест, увы, не было. Я попросил нормального с виду парня уступить девушке место. Он даже не посмотрел в нашу сторону, отвернулся и пробормотал задумчиво:
– Наркоманы пялят шлюх, шлюхи плодят ублюдков, материнский капитал работает. Россия – вперде…
В спортивном костюме, с большой спортивной сумкой, габаритный и нехило накачанный. На пальце золотой перстень с печаткой. Авто у него в ремонте, что ли? Я не стал с ним вступать в прения, на нашей остановке выпустил Натку, сказав ей:
– Дойдешь сама, ведьмочка? Я еще прогуляюсь.
А сам поехал дальше. Вышел вместе с парнем и, как только троллейбус отчалил, свалил этого хозяина жизни на асфальт, потом поднял и сунул головой в урну. Когда он выбрался и попер на меня, размазывая кровь по лицу, я снова его свалил, надел ему на голову его же сумку (там лежало потное барахло, которое пришлось вытряхнуть) и вжикнул застежку-«молнию» – до упора, чтоб кожу прихватить.
