Стальной каркас завибрировал сильнее. Дирижабль будто попал в сильное поле, притягивающее его вниз, и теперь неуправляемо падал. Стрелка датчика высоты стремительно поползла к нулевой отметке. Деревья внизу вырастали на глазах, превращаясь из маленьких игрушечных декораций в огромных лесных гигантов.
– Судьба явно против твоего освобождения, друг, – нагло ухмыльнулся Сол.
– Отдай мне ножовку, – Александр вырвал ключ к свободе из рук скелета и прижал инструмент к груди.
– Нас будто что-то тянет к земле, – Лакрош наугад щелкал рубильниками. – Дирижабль принципиально не может так падать.
– Нам нужна опушка или поляна! – Сол дернул на себя штурвал, но лишь чуточку выправил пологий курс ринувшегося вниз аэростата. – Ах ты ж…
«Пожалуйста, пристегните ремни безопасности», – вспомнилась Александру набившая оскомину фраза бортпроводниц.
– Мсье Лакрош, вас не затруднит привязать меня к креслу? Побыстрее, очень прошу.
– Зачем тебе это? – рявкнул костяк. – Боишься, что убежишь со страху?
– В этом есть смысл, мсье Сол.
Гном моментально стянул с себя сюртук, оставшись в продырявленной картечью манишке, и быстрыми движениями обмотал его поперек груди Александра, стянув рукавами за спинкой капитанского кресла. Сол насмешливо оценил происходящее взглядом черных провалов в черепе и, выпятив вперед челюсть, встал на носу рубки.
«Подушку безопасности бы еще…»
Вырастающие в размерах ели, сосны и пихты ринулись в стороны. Александр сжался в кресле. Огромная голубая ель промелькнула прямо под кабиной, и гондола врезалась в следующий на очереди дуб.
Грохот и скрежет. Его рвануло вперед, чуть не выбросив из кресла в дыру на месте разлетевшегося смотрового стекла. Врезавшаяся в гондолу ветка со сломанными сучьями промелькнула в нескольких сантиметрах от правого уха и обрушилась на переборку. Все вокруг тряслось, гнулось, визжало и вспыхивало длинными искрами. Кабину крушило в сучковатых объятиях лесного исполина, что яростно громил гондолу, пытаясь добраться до беспомощного человека. А потом все стихло.
Окрестности Парнавы. Загородное поместье
К узорчатой решетке ворот с гербом в виде ставшего на дыбы скакуна по гравию подъездной дорожки подкатила карета. Кучер протяжно свистнул, привлекая внимание. Привратник в вычурном мундире вышел из сторожки, подошел к дверце экипажа и с почтением спросил что-то у прибывших. Получив ответ, поклонился и распахнул поочередно створки ворот.
Карета медленно покатилась по тенистой аллее. Не доезжая до главного здания, двухэтажного особняка с двумя крыльями-пристройками, пред которым стояло с дюжину карет, экипаж свернул и остановился, проехав минут пять, у небольшого дома в дальнем углу поместья.
Кучер спрыгнул с козел, но дверца кареты распахнулась, не дожидаясь его помощи. На гравий, минуя ступеньки, соскочил коренастый мужчина средних лет. За ним вышли два парня помоложе.
Разномастный наряд: вечерние фраки, коричневые штаны в клетку, серые сюртуки и манишки. Из-под цилиндров выбивались длинные волосы, заплетенные в парные косы – седые у предводителя и темные у обоих парней.
Бросив по сторонам настороженные взгляды, троица направилась к зданию быстрыми уверенными шагами. Там, в тени крыльца, в шезлонге развалился мужчина в черном сюртуке и брюках. По-летнему жаркое солнце освещало лишь отполированные носки остроносых туфель. Бледное лицо, наполовину скрытое за дымчатыми стеклами очков, оскалилось хищной усмешкой:
– Вы только поглядите! Волки в цилиндрах. Цирк, да и только.
Коренастый вожак прошел дальше, не удостоив взглядом зубоскалящего кровососа, но оба молодых парня приостановились.
– Зато смотри, какой отличный загар, – один из них отвернул манжет, подставив темную от солнца кожу под жаркие лучи. – Хотя о чем это я? Ты же небось уже забыл, каково это. Что, мертвяк, давно ты не пробовал еды, не дышал и не ласкал женщин?
– Когда, псина, ты сдохнешь, – процедил сквозь зубы вампир, – я разрою твою могилу и скормлю собакам твои косточки.
– А до тех пор я буду жить, – улыбнулся в ответ оборотень. – А ты будешь посмертно гнить.
Вампир зашипел, выпуская из верхней челюсти клыки. Оборотни рассмеялись и, толкаясь, вошли в здание.
Большой зал с зеркальным потолком, массивными канделябрами и хрустальной люстрой. Стены обшиты деревянными плашками черного дуба, пол покрыт ворсистым ковром. Середину зала занимал массивный квадратный стол с четырьмя креслами по сторонам.
Место слева от входа занимал седобородый гном в замшевой куртке с нашитыми металлическими нитями. Он задумчиво поглаживал кустистую поросль на лице, ниспадающую ниже пояса, сверкая вплетенным в нее золотом и серебром. Шахтеры Карамуреш без труда узнали бы в этом подземнике Гера Тас’Кара. Позади гнома замерли двое коренастых крепышей в легких кольчугах. Глаза охранников из-под насупленных бровей бдительно осматривали собравшихся гостей.
Справа от входа в кресле за столом расположился худощавый господин в черном фраке. Идеальная выправка, отскобленные щеки и подбородок, надменно выдвинутая челюсть. Уже много десятилетий никто бы не признал в Йохансе Кронге мелкого безобидного клерка. За его креслом ссутулился