Вот на него бросается мутант, из ладони у него выскакивает что-то похожее на стилет, способный одним ударом пробить череп.
Затем – темнота…
– Я умер? – потрясенно спросил сталкер, глядя на своих собеседников.
Старичок ничего не ответил, лишь скорбно потупил взгляд.
– И вы… тоже мертвы?
– Увы, – развел руками старичок, – с той лишь разницей, что это произошло гораздо раньше, на станции Воробьёвы горы. Одним, как потом выяснилось, не очень прекрасным ноябрьским утром пятьдесят седьмого года я шел читать студентам лекцию по истории средневековой Европы. Толпа подхватила меня и столкнула с перрона. В общем, глупая и весьма нелепая смерть.
– А вы? – повернул голову Костыль к женщине.
Та вместо ответа надула свои довольно милые пухлые губки и, обратившись к старичку, капризно произнесла:
– Яков Соломонович, почему вы до сих пор не представили меня молодому человеку?
Историк, извиняясь, приложил руку к своей груди, слегка склонил голову, а затем несколько напыщенно произнес:
– Молодой человек, позвольте представить вам самую обворожительную девушку поезда «Народный ополченец»… Нет, что там поезда! Самую обворожительную девушку всего столичного метрополитена, не побоюсь этого слова! Пани Ядвига Ольшанская!
Женщина протянула сталкеру свою ладошку-лодочку. Тот осторожно пожал ее хрупкую и очень холодную ладонь, тоже представился:
– Костыль. Для друзей Константин или просто Костя.
Ядвига положила руку ему на грудь и, глядя снизу вверх, с придыханием спросила:
– Костя, мы ведь друзья?
– Друзья, – кивнул тот, не в силах оторвать взгляда от ее изумрудных глаз.
Стоявший рядом старичок только крякнул.
– Мы столько времени уже едем, а пока не было ни одной остановки, – пробормотал Костыль. – Вам это не кажется странным?
Яков Соломонович поправил на переносице очки и хорошо поставленным лекторским голосом произнес:
– Насколько мне помнится, один километр восемьсот метров – таково среднее расстояние между станциями в столичном метрополитене. В Москве самый короткий перегон находится между станциями Деловой центр и Международная: его длина чуть менее полукилометра. Три с половиной километра – такова протяженность самого длинного перегона московского метро Текстильщики – Волгоградский проспект.
– Яков Соломонович у нас ходячая энциклопедия, – с заговорщицким видом произнесла Ядвига. – Все он знает, на все вопросы у него есть ответы.
Польщенный историк зажмурился от удовольствия и стал похож на старого кота, досыта наевшегося сметаны.
Затем он взял с лавки черный кожаный портфель, покопался в нем и извлек толстую папку, которую протянул Ядвиге. Та принялась ее читать, шумно перелистывая страницы, тяжело вздыхая и время от времени кидая на сталкера укоризненные взгляды.
– Личное дело раба Божьего? – не удержался Костыль.
– Можно и так сказать, – миролюбиво согласился старик.
– И много за мной грехов числится?
– Не без того, – уклончиво ответил Яков Соломонович. – Человек по своей природе грешен и слаб духом, падок на все отвратное. А уж в наших условиях…
– И что теперь меня ждет? Ад и раскаленные сковородки? Стигматы, крысы, рахны? Или приятное общество круглоголовых?
В это время Ядвига, нахмурившись, ткнула пальцем в одну из страниц:
– Яков Соломонович, как это прикажете понимать?
Старик прочитал что-то на листе, растерянно поднял глаза на сталкера, затем снова уткнулся в лист бумаги.
– Голубушка, – залебезил он перед женщиной, – сам не пойму… Да как же так… Ни сном, ни духом… Досадное недоразумение…
Ядвига захлопнула папку, недобро посмотрела на старика:
– Мальчики, я на время вас покину.
С этими словами она развернулась и пошла в сторону соседнего вагона.
Яков Соломонович проводил ее взглядом и сказал:
– Самая красивая девушка поезда «Народный ополченец». Хотя лично мне больше нравится поезд «Акварель». Он ходит по синей Арбатско-Покровской ветке и знаменит тем, что в вагонах висят картины…
– Кто она? – перебил сталкер историка.
Тот, опершись на трость, вздохнул:
– На поезде Ядвига появилась раньше меня. Жила в начале прошлого века. У нее польские корни. Любит поэзию. Знает языки. Помнится, рассказывала мне, что в девятьсот седьмом году тиражом в триста экземпляров вышел в свет ее поэтический сборник «Серебристый ландыш». Насколько я понял, ее
