обняв вставшие на пути строения. Торчала ершистым костяком ржавая арматура, крупные серые обломки были разбросаны чуть поодаль, будто кто-то рылся в строительном мусоре.
Опередив Эфеса, я первым начал взбираться наверх, цепляясь за особо крупные куски бетона. Пыльные ручейки вытекали из-под ботинок, скапливались, сползая вниз. Не прекращая подъем, я раздавал инструкции:
– На Косую пойдем сквозь дома. Есть там одна лазейка, прям навылет и прошьем. Есть только одно «но», – я аккуратно отцепил захваченный куском арматуры рукав химзащиты. – Брошенные квартиры – логово Серых. В это время они спят, а уж при таком солнце – тем более. Можно греметь и топать, разговаривать и шутить. Вот только трогать их нельзя ни при каком случае. Иначе нападут всей стаей. Поэтому идем за мной как обычно: след в след. – Я остановился на краю насыпи, рядом с проломом в стене, замер, переводя дыхание и дожидаясь остальных. – Если же разбудим их – нужно как можно скорее выбраться на улицу, хоть в окна сигайте. На солнце Серые становятся вялыми и апатичными. Есть шанс оторваться.
Мои спутники кивнули вразнобой. Я улыбнулся Юле, вот только потемневшая противогазная маска мешала передать эмоции. Однако мне показалось, что едва различимые синие глаза спокойны и даже чуточку улыбаются. Наш маленький отряд втянулся в темную сырость брошенного жилья.
Источник информации, проложивший для меня эту дорогу, ошибся лишь в одном: люди, когда-то населявшие город, в этих помещениях скорее всего работали, ведь мне за всю дорогу так и не встретилось ни одной, например, кровати. Диванов – в изобилии, как и прочей мебели. Обычное офисное здание.
Путь затянулся. Приходилось менять этажи, пролезать в проломы в полу и стенах, обдирая и без того ненадежную защиту. Такую замысловатую траекторию не выписывает самый безответственный, в щи упившийся осенний лист.
– Штурман, – тронула мой локоть Юля. Несмотря на мои инструкции, говорить она старалась негромко, почти шепотом. – Тьфу ты, прозвище у тебя какое громоздкое, за язык цепляется. Как тебя на самом деле-то зовут?
– Не помню. Или не знаю. Можешь для краткости Штуром звать. Только не Штурмом, не идет мне. А мое имя осталось там, где я занял у Корнета свою жизнь. Поэтому, если меня кто-то и запомнит, то разве как Штурмана. Ты хотела что-то спросить?
– Да. – Стекло-хамелеон в полумраке вымерших помещений прояснилось, и я вновь мог видеть сосредоточенный ярко-синий взгляд. – Как выглядят эти твои Серые? Ты ведь приказал держаться подальше от любых неровностей, а тут их – куда больше, чем ровностей. Не подумай, что я так хочу узнать этих тварей поближе, но все же…
– Как это «как выглядят»? – изумился я. Эфес и шагающая перед ним Лиза, остановились, уткнувшись в нас. – Я ведь еще на входе на них указал. Мы уже битый час мимо них топаем, а ты меня о таком спрашиваешь. Вот, например. И вот.
Я указывал рукой на пятна яркого солнечного света, попавшие в здание через дыры в стенах и окна. В центре каждой лимонно-желтой плоской фигуры покрытая грязно-пепельной пылью поверхность бугрилась, топорщилась неровными складками. На полу, стенах и потолке, растекшись, слившись с окружающей действительностью, лежали большие серые тряпки. Мутанты дремали и грелись в редких солнечных лучах. Во время охоты кожистые полотнища натягиваются, создавая эффект планерного крыла, а крепкие когти годятся не только на то, чтобы удерживать тяжелое тело вниз головой.
Юля подошла ближе, чуть наклонилась вперед. В следующее мгновение на серой тряпке прорезалось шесть мутно-желтых глаз, зашипел вырвавшийся из могучих легких воздух, потревоженная дыханием, взвилась вверх пыль. Несколько секунд тварь смотрела на замершую девушку, но вскоре ворохнулась, устраиваясь удобнее и вновь зажмуриваясь.
– Спокойно, – сказал я скорее Эфесу, нежели нашей спутнице. – Я же говорю, на свету они становятся ленивыми и вялыми, нападать не станут, но если начать стрелять…
– Благодарю, я понял. – Диковинная винтовка опустилась. – Мы можем идти дальше?
– Да-да, идем, – я потянул Юлю за собой.
Теперь, когда мои спутники не на словах, а вживую увидели поселившихся в доме чудовищ, они стали двигаться гораздо осторожнее, опасливо поглядывая себе под ноги и стараясь не приближаться к стенам. Дорога закончилась длинным коридором с цепочкой распахнутых дверей по сторонам. В конце захламленной бетонной кишки нас ждал косой проем, обрамленный паутиной трещин, за которым безудержно полыхал полдень. На полу, перед самым выходом, развалившись в длинной солнечной полосе, млели сразу несколько Серых.
– Так, теперь стоп. Эфес, приготовься. – Наш худощавый замыкающий промолчал. Я взял в руки автомат, надавил на скобу переключателя огня. – Постараемся пройти тихо. Как и в прошлый раз, повторяйте мои движения с предельной точностью. Оружие держите наготове. Ладно, поехали.
Шаг. Следующий. Главное – не коснуться Серого, даже краешком одежды, даже вскользь. Эти твари особенно чувствительны к тактильному раздражению. Нападут раньше, чем проснутся. Всей стаей, которая соберется здесь через пару минут. Остановить их сможет только яркое солнце – его сияние и успокаивающее тепло.
Я аккуратно перенес вес на правую ногу, замер, выискивая место средь серых тряпок для следующего шага. Когда от ступни до пола оставалось меньше нескольких сантиметров, где-то в городе, не очень далеко, громыхнула отрывистая очередь. На долю секунды раньше выстрелов я понял, что Серые проснулись. Мутант рванулся в атаку, коридор завертелся в дикой пляске, через мгновение что-то тяжело ударило мне в спину. «Что-то, – в моей голове осталось место для иронии. – Стена это, дорогой мой Штурман. Старая, холодная, сырая стена…»
