Там, куда должен был посмотреть Шурик, разворачивались в линию фронтом на юго-восток переславские бояре с Жидиславом и тверичи. Когда русское войско смешалось после появления ордынцев в тылу, они в очередной раз меняли лошадей и потому оказались в самом центре поля, вдалеке от опасности. Но уйти на кучковскую дорогу не успели или не захотели, и в результате теперь…
Продержались они не более четверти часа: на них навалились, наверное, чуть ли не все монголы, переправившиеся на левый берег Трубежа. Так получилось, что стяг Андрея Ярославича в этот момент упал, и ордынцы, наседавшие на великокняжеский двор, потеряли ориентир и стали смыкать кольцо вокруг его брата, под знаменем которого, похожего по цвету, по-прежнему сражались тверичи.
Знаменосец тверского князя, смутивший Олега на месте сбора войск у слияния Клязьмы и Колокши, и так высокий, теперь еще и приподнялся на стременах, на две головы возвышаясь над сражавшимися дружинниками. Он отпустил поводья, одной рукой держал древко, а другой беспрестанно крестил сражавшихся товарищей. Вокруг него осталось с дюжину воинов, вот уже погибла половина из них, вот…
Это тоже было частью плана. Князь Андрей велел подрубить деревья на пути отхода конницы, при них поставили верных людей, которые ни при каких обстоятельствах не сбежали бы, а командовать нарядили Пимшу, хоть он и протестовал всячески. И не ошиблись: свое «вали!» он прокричал не раньше и не позже, а ровно в тот момент, когда следовало. Стволы пошатнулись, когда первым монгольским всадникам до опушки оставалось около двадцати метров, а упали точно им на голову. Дюжины три степняков погибли, а шесть или семь тысяч в беспорядке сгрудились перед перекрытой дорогой.
– Мне бы сейчас, как Боброку88, полк, и история бы повернулась, – проговорил Феликс, собираясь слезать на землю. – А ты знаешь, Саша, что самое плохое в нашей ситуации? Нет? Если наши деньги в Переславле, то Олегу туда придется лезть. А нам надо думать, как его вытащить, если что.
XIII
Треск падающих деревьев, которые спасли русскую конницу от преследования, Олег услышал возле сосны-поединщика. Он порывался броситься на помощь переславцам, которые вели бой у Никольской башни, хотелось и учинить следствие: кто же впустил монголов в город, и проверить, что с казной, накануне ночью в строжайшем секрете перевезенной в хлебные склады в юго-западной части города. Но Урдин его удержал, и Олег довольствовался тем, что увидел завершение битвы с самого лучшего наблюдательно поста, за исключением, конечно, осины, на которой сидели Феликс и Шурик. Потом, после возвращения, это дорогого будет стоить.
С невысокого холма, на котором стояла сосна, он видел и место, где монголы добивали раненых товарищей Жидислава, и то, как остатки переславского городового полка, пробившиеся к городским воротам, но так и не дождавшиеся, что их откроют, отходят в засеку. Виден был и сам город.
Переславль горел не везде, да и не то чтобы сильно. Стены над валами были нетронутыми, густой дым поднимался только над северной частью города. Этот пожар сначала можно было принять за обычный, что случаются от глупости или из-за неосторожности. Можно было представить себе, что за стенами переславцы, как муравьи, носятся с кадками между Трубежем и горящими домами, сопят, выбиваются из сил, падают, встают, ругают княжьего наместника за то, что весь камень для строительства во Владимир отправили, плачут о сгоревших крестах на деревянных церквях.
Но ничего такого, конечно же, в городе не было. Женщины и дети бегали между изб, шарахаясь от монголов, которые отошли в город после боя у Никольских ворот.
– Симбиоз… – вырвалось у Олега. Он вспомнил извечные споры со стариками из ЦПХ, которые с пеной у рта доказывали, что не нужно слишком
