— Да.
— То есть если бы вы не избавились от того плода, у вас был бы ещё один ребёнок — сын или дочь — в возрасте примерно пятидесяти шести лет.
— Я… вероятно.
— Вероятно? — повторила Лопес. — Я думала, ответ будет «да».
Карен смотрела в пол.
— Да, полагаю, что так.
— Пятьдесят шесть лет. Зрелый мужчина или женщина, весьма вероятно, что с собственными детьми.
— Возражение, ваша честь, — сказал Дешон. — Отношение к делу!
— Поторопитесь, миз Лопес.
Она кивнула.
— Весь смысл в том, что аборт был произведён в 1988 году. — Она сделала особое ударение на слове «произведён». — И это было… дайте подумать… за сорок лет до того, как «Роу против Уэйда» было отменено «Литтлером против Карви».
— Вам виднее.
— А «Роу против Уэйда» временно легализовал право женщины прерывать зреющую внутри неё жизнь, не так ли?
— Изначально эта мера не планировалась как временная, — возразила Карен.
— Простите, — сказала Лопес. — Я лишь хотела заверить суд, что вы прервали развитие плода, когда в Соединённых Штатах это было законно, — не так ли?
— Да. Это была законная процедура. Которую делали в государственных больницах.
— О, конечно. Конечно. Мы не хотил рисовать в головах присяжных картины мрачных коновалов в глухих переулках.
— Вы только что это сделали, — решительно сказала Карен. — Это была законная, моральная и общепринятая процедура.
— Общепринятая! — сказала Лопес с облегчением. — Общепринятая, да. То самое слово.
— Возражение! — сказал Дешон, разводя руками. — Если у миз Лопес нет вопросов к моей клиентке…
— О, у меня есть вопросы. Есть. Миз Бесарян, почему вы сделали тот аборт?
Дешон начинал злиться; его лицо оставалось спокойным, а вот голос — нет.
— Возражение! Отношение к делу!
— Миз Лопес, пожалуйста, переходите к делу, — сказал Херрингтон, подпирая рукой подбородок.
— Всего пара минут, ваша честь. Миз Бесарян, почему вы сделали тот аборт?
— В то время я не хотела иметь ребёнка.
— То есть аборт действительно был сделан из соображений личного удобства?
— Из соображений экономической необходимости. Мы с мужем лишь начинали работать.
— То есть вы это сделали для блага ребёнка.
Дешон снова развёл руками.
— Возражение! Ваша честь, пожалуйста!
— Снимается, — сказала Лопес. — Миз Бесарян, когда вы делали этот аборт, то не думали, что совершаете убийство, не так ли?
— Разумеется, нет. Тогда это была совершенно законная процедура.
— Действительно. Этот период иногда называют Тёмными веками.
— Только не я.
— Да, не сомневаюсь. Скажите, пожалуйста, почему прерывание беременности — это не убийство?
— Потому что… потому что это
— Да, да, да, я понимаю, что таковы тогда были законы. Но мне сейчас интересна ваша собственная моральная точка зрения. Почему прерывание той беременности не было убийством?
— Потому что плод ещё не был человеком — ни в моих глазах, ни в глазах закона.
— Сегодня, разумеется, закон с этим бы не согласился.
— Но не я.
Меня внутренне передёрнуло. Карен слишком рассердилась и стала неосторожна. Лопес тут же ухватилась за эту реплику.
— Вы хотите сказать, что ваши стандарты выше стандартов закона?
— Мои стандарты не зависят от давления лоббистов и прихотей политиков, если вы об этом.
