– Моя императрица-мать очень больна. Доктор Сатир велела как можно меньше волновать ее.
– Доктора Сатир сейчас нет. – Ганда облизнула губы.
– Она оставила инструкции перед отъездом. – То была наглая ложь, но врать я всегда умела лучше, чем Ганда. Я поставила кружку и встала, с удовольствием отметив, что Ганда сделала шаг назад. – Мы очень благодарны тебе за то, что ты так заботилась о матери все эти годы, но теперь здесь я, наследница, и ты будешь делать то, что я велю.
– Ты не можешь, – зашипела Ганда, сузив глаза.
Я подняла бровь, стараясь не показать, как поражена такой невероятной наглостью.
– Знаешь, Ганда, не могу сказать, что мне тебя не хватало. Неудивительно, правда?
– Аналогично.
На этот раз она не сдвинулась с места, когда я подошла к ней.
– Можешь написать матери жалобу. Правда, трудно сказать, каков будет ответ.
– Лучше бы ты оставалась там, где была, Хейл.
Девичий голосок Ганды вдруг сделался угрожающим. Шагнув вперед, она ткнула пальцем мне в грудь. От столь вопиющего нарушения протокола Зин выпучил глаза, но я только лениво улыбнулась и остановила Эммори, украдкой ткнув его локтем.
– Знаешь, я бы так и сделала, но вот эти двое настаивали, чтобы я вернулась домой, – сказала я. – И на твоем месте я бы не давала воли рукам.
– Не повезло тебе. Я думаю, тебе лучше совершить этот фокус с исчезновением еще раз и вернуться к той жалкой жизни, что ты вела раньше.
«Она мне угрожает?» Я моргнула, слишком ошеломленная, чтобы отметить, как выдохнул Эммори, потом ее ноготь снова уперся мне в грудь. Я схватила ее за палец и резко дернула вверх, ломая кость.
Ганда вскрикнула от боли, на ее глазах показались слезы. Я отпустила ее, и она, пошатываясь, бросилась к двери. Ее телохранители топтались снаружи и явно не хотели прорываться сквозь мою охрану на помощь подопечной.
– Да, я повидала мир. Я знаю цену зерну и чечевице. И это больше, чем можешь сказать ты, не работавшая в жизни ни одного дня. Ты переступила черту. Я думаю, тебе лучше найти себе какое-то другое место и держаться подальше от моей матери. – Я помахала рукой ее телохранителям. – Леди Ганде нужен фарианин. Похоже, она повредила руку.
Ганда согласно кивнула, не пытаясь спорить. Она встряхнула рукой, придерживая ее за локоть, и пошла прочь, пряча кисть в рукаве пурпурного платья.
– Это заставляет задуматься, – произнес Эммори.
Растянув губы в улыбке, я старалась избавиться от озноба, вызванного словами Ганды.
– И не говори. Она всегда была стервой, но прямые угрозы с ее стороны – это что-то новое. Обычно она предпочитала сплетничать и интриговать за моей спиной.
Адмирал Хассан нахмурилась и покачала головой:
– Не могу поверить, что она угрожала вам.
– А я могу, но только потому, что это почти ничего не меняет. – Я остановилась перед Биалом и улыбнулась: – Доброе утро. Как она сегодня?
– Хорошо, ваше высочество. – Биал кивнул Эммори чуть более холодно, чем мне, и я сделала в уме заметку, что нужно спросить его, как мать отреагировала на увольнение Нал.
Вдвоем с адмиралом Хассан мы направились внутрь. Мать, стоя рядом с Каспелом, изучала объемную схему, висящую над громадным столом в зале военного совета.
– Можно перекинуть сто седьмой и тридцать третий из системы Церулеан сюда и сюда.
Планеты подсвечивались индикаторами, когда мать указывала на них кончиком пальца, обозначая передвижение войск.
Каспел нахмурился:
– Тогда тыл будет угрожающе оголен. Адмирал Хассан, ваше мнение?
– Доброе утро, ваше величество. – Хассан поклонилась и пересекла зал. – Это действительно оголит тыл, но вероятность, что Солярианский Конгломерат что-нибудь предпримет, очень мала. Хотя я бы предложила переместить вот отсюда восемьдесят первый и прикрыть часть прорех.
Я подошла к столу с другой стороны и уставилась на схему. Перед глазами замелькали картины из прошлого.
– Ты любила приходить сюда с отцом…
Я поклонилась:
– Доброе утро, мама.
Она улыбнулась, и ее лицо стало не таким уж изможденным.
– Я слышала, это тебя я должна поблагодарить за то, что наконец провожу утро в мире и покое.
Я была так поражена, что смогла только моргнуть. Мать хихикнула.
