Или устрицей микрофона, наспех прилепленной к корпусу, чтобы подслушать переговоры изменницы с врагом.
«Твою мать мать мать мать...»
Она резко уходит от корпуса и сворачивает на север. «Атлантида» проплывает под ней гигантской молекулой-муравейником. Несколько крошечных черных фигурок, размытых расстоянием, целеустремленно движутся куда-то на самой границе видимости. Для настройки они слишком далеко, а вокодер Кларк отключила. Может, они и пытались с ней заговорить, хотя она в этом сомневается: фигурки идут своим курсом, удаляясь от нее.
Вокодер басовито гудит в голове. Кларк его игнорирует. «Атлантида» остается позади, Лени уплывает в темноту.
Из пустоты вдруг доносится визг. Кларк ощущает приближение чего-то массивного и некой органики. Впереди вспыхивают два солнца, ослепляя ее. Мгла ярко пульсирует в линзах раз, другой, и лучи скользят мимо. Зрение проясняется: субмарина проходит слева, обнажает брюхо, разглядывает ее круглыми жучьими глазами. Дмитрий Александр смотрит на нее из-за плексигласового иллюминатора. На хребте субмарины подвешен рабочий модуль с крупной черной надписью на боку: «БИОЭКСПЕРТИЗА». Субмарина разворачивается, выключает фары. Кларк мгновенно возвращается в темноту.
Лабин сидит в основном отсеке Головного, регулирует движение. Как только Кларк заходит в помещение, он отключает дисплей.
— Это ты их за мной послал? — спрашивает она.
Он оборачивается на сиденье.
— Я передам твои соболезнования. Если мы найдем Джулию.
— На вопрос отвечай, черт тебя дери!
— Хотя я подозреваю, что не найдем. Рассказав все нам, она сразу ушла куда-то. Учитывая ее состояние и характер, не думаю, что мы ее еще увидим.
— Ты не просто знал, не просто «держал ухо востро»... — Кларк сжимает кулаки. — Ты за этим стоял, да?
— Ты ведь уже знаешь, что Джин умер?
Что за мерзкое спокойствие! И это лицо: чуть заметный изгиб брови, невозмутимое — чуть ли не юмористическое — выражение взгляда за линзами. Иногда ей хочется просто задушить ублюдка.
«Особенно, когда он прав».
Она вздыхает.
— Пат мне сказала. Но ты, вероятно, в курсе?
Лабин кивает.
— Мне его жаль, — говорит она. — Джулия... она без него пропадет...
Да, Лабин прав: вполне возможно, никто больше не увидит Джулию Фридман. Она давно по кусочкам уступала мужа: Бетагемоту, Грейс Нолан. Теперь он ушел без возврата, и какой ей смысл оставаться — разве что заразить друзей тем, что убило его? И тем, что убивает ее.
Конечно, она скрылась. Вопрос теперь, пожалуй, лишь в том, кто успеет раньше — Бетагемот ли заберет ее тело или Долгая Тьма — разум.
— Люди взбудоражены, — продолжает Лабин, — особенно Грейс. И поскольку с «Атлантиды», несмотря на все разговоры о поисках лекарства, так ничего и не предложили...
Кларк мотает головой.
— Рама тоже не совершит чуда.
— Разница в том, что Раму никто не подозревает в убийстве.
Кларк подтягивает стул и садится рядом с Лабином. Пустой экран смотрит на нее с укором.
— Кен, — заговаривает она наконец, — ты меня знаешь.
Лицо у него столь же непроницаемо, как и глаза.
— Ты приказал за мной следить? — спрашивает она.
— Нет. Но когда мне сообщили, принял к сведению.
— А кто? Грейс?
— Важно другое: Роуэн признала, что Бетагемот обработан искусственно. Об этом через час узнают все. Как нельзя более несвоевременно.
— Если ты «принял к сведению», то знаешь, как Пат это объясняет. И знаешь, почему она так испугалась, что Рама что-нибудь найдет. Разве она не могла сказать правду?
Он качает головой.
— Это уже второй раз, когда они сообщают неприятные факты ровно перед тем, как мы сами их обнаруживаем, без всякого алиби. Не надейся, что это пройдет.
— Кен, настоящих доказательств так и нет.
— Скоро будут, — говорит Лабин.
Она вопросительно смотрит на него.
