– Ну, поэтому тоже.
– Разговорчивый, смотрю, ты, – проворчал пенсионер, переворачиваясь на другой бок.
– А ты не ори, а слушай, другие что говорят, да смотри в оба.
– А что другие говорят-то?
– А то, что у князя своих забот полон рот. Таких, и не ведать тебе о которых. Ему, думаешь, каждого россказни выслушивать времени прорва? Тебя принял, да в три шеи не вытолкал, а паче на кол не посадил как смутьяна, уже слава Богу. Нет бы благодарить, а он еще и обиду таит!
– Думаешь, – оживился вдруг тот, – поверил?
– Откуда мне ведать? А почему все – да потому, что у князя своя голова, а у меня – своя.
– Ты бы поверил?
– Я? – Ждан, задумавшись, замолчал. – Поверил.
– Спасибо!
– Да только виду бы не показал. Много вокруг болтливых. В тайне не удержишь ведь, если все вокруг знают. А если все вокруг знают, то и Тохтамышу ведомо станет.
– Ох и сметлив ты, Ждан, не по годам, – Булыцкий искренне восхитился прозорливости паренька. И так хорошо, и так легко ему стало после слов этих! Прямо как гора с плеч свалилась! На радостях и про печали свои забыл еще на месяц почти.
Первые по-настоящему теплые лучи позеленили бока холмов, небрежными мазками раскрасили зеленым насупившийся лес и прогрели землю, сделав ненужными деревянные мостки. Душа Николая Сергеевича, согретая словами Ждана, тоже оттаяла. Теперь он не мыкался уже серее хмари, а, подобно жителям монастыря, ходил с легкой улыбкой, с благодарностью принимая каждый божий день.
Еще немного, и просохшая от влаги земля была готова принять дары Николая Сергеевича. К тому времени у того уже все было готово. Рьяно взявшись за примитивную деревянную лопату да приспособленный под мотыгу топор, мужчина рвал, кромсал, терзал почву, веками не знавшую инструмента. Ждан позади корячился, выбирая из взрыхленной почвы корешки да сорняки проклюнувшиеся. Начиная с самого утра, они готовили грядки. И даже несмотря на то что требуемый участок был совсем небольшим, всю неделю кряду убивались они с восхода солнца и до самого его заката, копая и рыхля худую глинистую почву, обильно сдабривая ее скопившейся за зиму золой. Неделю кряду под вечер падали они без сил на скамьи, чтобы забыться до утра, а там, после молебна, снова хвататься за инструмент и землю сдобрять.
Конечно, можно было воспользоваться грядками братии, но, как здраво рассудили они с Сергием да Жданом, безопасней было разбить новые прямо перед кельей пришельца. Ростки для монахов новые, и, чтобы никто не порубил их как травы сорные, было правильнее отвести для них отдельное место.
Потом и время подошло пересаживать рассаду в землю сырую, да не решался старик все; до последнего тянул, выжидая да соображая, как обогрев придумать половчей. В общем, остановился на том лишь, что такие же конструкции соорудит, как в келье, где уголья безопасно хранить можно будет на случай холодов весенних.
В конце месяца чахлые от недостатка света проростки были торжественно перенесены на щедро сдобренные грядки. Теперь главным стал Ждан. Он каждый день кропотливо, сантиметр за сантиметром, изучал ростки и землю, поливая, удобряя и разрыхляя при первых же признаках сухости. И горе было тому жуку, который рисковал посягнуть на маленькое хозяйство – такого ждала неминуемая кара! А Булыцкому все это – бальзам на сердце был! Ох, он дома, там, в будущем, и навозился с участком своим, с жуком колорадским воюя! Вдоль и поперек грядки исползал, то яйца жука под листьями выискивая, то личинок жирных в банки собирая, а потом и с жуками, с теми, которым таки уцелеть посчастливилось. Уже и так и сяк прикидывал он: как бы так половчее плошку с медом приладить на шею помощнику своему, чтобы вредитель вяз в нем да тонул. Так и сяк прикидывал, как бы объяснить Ждану всю премудрость, да все ждал, когда личинки первые появятся, чтобы не словами, но на примере показать.
Хлопотный май сменился напряженным июнем. Ростки, слава Богу, прижились и начали медленно наливаться соками. Они крепли, тянулись ввысь, обещая неплохой урожай, а Николай Сергеевич уже терзал мастеровых конструкцией парника, где вместо стекла на перекладинах был растянут бычий пузырь. Перед преподавателем уже маячила следующая головная боль: как и из чего организовать производство того самого стекла. Без него уж никак не виделось ему садоводство успешное. А еще к нашествию жука колорадского готовился он, едва ли не каждый день прочесывая густо проросшую зелень на предмет обнаружения следов вредителя, но его все не было и не было.
Период этот ознаменовался еще двумя важными событиями, изменившими жизнь окрестностей и повысившими авторитет чужеродца. Приехав в деревеньку за новой партией шерсти для будущих валенок (первый опыт не удался, получилось полное убожество. А все потому, что впопыхах делалось все, игнорируя саму технологию. Набив очередную шишку, пенсионер твердо-натвердо решил во что бы то ни стало восстановить точную технологию, прежде чем по новой браться за этот трудоемкий процесс), Булыцкий обратил внимание на необыкновенное оживление и крики, царившие у одной из землянок. Прибежав на шум и чуть потолкавшись, тот таки выяснил, что произошло. Сын кузнеца местного неловко где-то запнулся и теперь, корчась и держась за ногу, валялся на топчане.
– А ну, пустите! – прорычал преподаватель, пробиваясь к пареньку. Живо оглядев того, понял он, что парень ногу себе сломал. Как ухитрился так, Богу
