Йен шагнул было вперед, чтобы коснуться жены и вернуть ее, но в последний миг остановился.
– Не опасайся ее, Йен. – Сукрам покинул козлы и спустился на землю.
Маг замер. Старик улыбнулся, и через миг бесчувственное тело осело в траву, а темноволосый мужчина сделал несколько шагов в сторону колдуньи.
– Я верну твою жену.
– А свою? – тихо спросила Ильса. – Даже твоего могущества не хватит, чтобы сделать это…
– Я попытаюсь, – тихо сказал Маркус, приблизившись.
Он внимательно смотрел в темные глаза, а в пронзительном взгляде было столько тоски и нежности, что Грехобор окаменел.
– Прекрати это, – прошептала она.
Мужчина осторожно очертил кончиками пальцев линию скул Василисы.
– Ты помнишь меня? – спросил он.
– Да.
– Я сделал все, что мог. Получилось плохо. Но я не сумел бы лучше. Ты жива.
– Нет, Маркус. Ты ведь знаешь, что нет. Уже много-много веков – нет. Как и ты. Мы оба узники. Я так устала… Но я не хочу уходить. Не могу тебя бросить. Одного.
– Не бросай.
– Маркус, мне так больно…
Из глаз колдуньи катились медленные слезы.
– Я что-нибудь придумаю. Только потерпи… совсем немного… потерпи…
Она кивнула. Мужчина отступил и провел перед лицом девушки ладонью. Миг, и Василиса заморгала на яркое солнце.
– Ой… Мы уже вышли, да?
Йен молчал. Он все еще не мог прийти в себя от увиденного и услышанного.
– Грехобор, забери ее, и идите на север до старого храма. Но когда дойдете и ваш путь завершится, обещай, что сделаешь для Ильсы то, ради чего пришел в этот мир. – Маркус перевел взгляд на мага.
– Забрать ее грехи? – спросил Йен.
– Все до единого.
– Если то, что она говорила, – правда, этот груз меня раздавит.
Маркус вдруг улыбнулся, и эта улыбка, омолодившая суровое лицо, внезапно сделала бога обычным человеком.
– О нет, маг. Ты выдержишь.
Василиса, слушавшая непонятный для нее разговор, выступила вперед и кашлянула:
– Если кто-то здесь решил, что я собираюсь стать молодой вдовой…
– Ты не станешь вдовой, Василиса. Это я обещаю. Твой муж останется твоим мужем, и та… женщина, которая сейчас находится в твоем теле, исчезнет.
Девушка захлопала глазами, а Грехобор с облегчением выдохнул.
Перехлестье всех дорог
Дэйн никак не мог решить: убить Глена сейчас или сначала все-таки вернуть его к жизни, снова убить и уничтожить навек. Одно Волоран знал точно: он не станет помогать тому, кто пожертвовал любимой женщиной. И поэтому, когда справа от него раздался сдавленный шепот, дэйн сделал вид, что не слышит призрака, продолжая из своего укрытия наблюдать за противницами.
– Я знаю, ты меня слышишь!
Тишина.
– Да не будь же таким упрямым бараном! Нужно вывести из храма женщин. Я не могу этого сделать!
– Зачем? И поторопись объяснить, иначе я и с места не сдвинусь.
– Вот же… времени нет, пойми! Если верховная жрица очнется, она откроет ловушку, и тогда эти две склочницы смогут выбраться. Уведи отсюда лантей, пока Талис с Моракой увлечены друг другом!
Волоран закрыл глаза, взывая к своему дару. Привычная боль скрутила нутро, разошлась по телу горячими волнами. Мужчина подавил стон и лишь до скрипа стиснул зубы. Он направлял силу на застывших в недоумении жриц, посылая им молчаливый приказ.
Они подчинились безропотно. Две из них сразу шагнули к Матери, подхватили ее под руки и поволокли к выходу, остальные осторожно, стараясь не задеть осколки, забрали тело старухи-Анары и Зарию.
Застывшие друг напротив друга сестры не замечали происходящего. Между ними словно вспыхнул безмолвный поединок. Соперницы скрестили взгляды,
