Старик, конечно, заметил тень, пробежавшую по лицу мужчины, но не стал ударяться в расспросы. Зачем?
– Наверное, – согласился дэйн. – Хотя… невеста – не жена. Невеста вполне может на другого смотреть, да и жених тоже. Это ведь если поженятся…
– Что? – Василиса, подошедшая с подносом, выхватила последнюю фразу разговора и заинтересовалась. – Что – «если поженятся»?
Палач магов хотел было сказать, мол, сама не знаешь? А потом вспомнил… не отсюда девка.
– Семьи разные бывают, – пододвигая к себе тарелку с пирогом, произнес он. – Брать Кольца в Чаше Откровений смелости хватает не у всех. Многие обходятся без них. Боятся смерти, но и одни оставаться не хотят. Поэтому следуют не воле богов, а обычной приязни. То есть не ищут нареченных, а живут с теми, кого сочтут достойными.
– Нареченный-то ведь и умереть мог, а счастья всем хочется, – поддакнул дед Сукрам, улыбаясь Василисе.
Та присела на лавку, с любопытством внимая.
– Семей без колец много. Но жизнь их всегда одинакова – привязанность вроде бы есть, но ссоры и измены – тоже. Другое дело – нареченные, соединенные богами. Кольца оберегают их семью. Жена не посмотрит на другого, муж не заглядится на другую.
– Что так? – недоверчиво удивилась Василиса. – Изменить, что ли… не получится?
Девушка вспомнила рассказ Зарии о том, что боги оберегают женщин, и мужчина не может… Ха-а-а…
– Так не захочет, – в этот миг развеял ее не совсем приличные подозрения старик. – Не нужен никто ему, кроме жены. Так-то…
– Хм-м-м… – глубокомысленно промычала Василиса, потирая подбородок. – И… магов это тоже касается?
Дэйн хмыкнул. Сукрам спрятал усмешку в бороду.
– Всех касается, девочка, – ответил за дэйна дед. – Иначе что ж это за воля богов, ежели ее кто угодно нарушить может?
– Хм… – опять изрекла Лиска и на всякий случай уточнила: – То есть если какая-то драная коза посмотрит на моего мужа, мне бояться за его благоразумие нечего?
Дэйн подавился пирогом и закашлялся.
– Ни боже мой! – успокоил стряпуху торговец и, похлопав сотрапезника по спине, продолжил: – Дальше взглядов дело не пойдет. Да и то… взгляды эти сластолюбия будут лишены. Как есть говорю. Хотя… тут еще все ж таки помнить надо, что иные козы пытаются другой раз извести жен.
– Хм…
Василиса просияла и поднялась. На губах ее цвела улыбка. Очень медоточивая. Слишком. И вот, распространяя вокруг волны чудовищного обаяния и жуткой радости, стряпуха направилась прямиком к одиноко сидящей Повитухе.
Зария и волк в овечьей шкуре
Он вернулся! Вернулся!
От понимания этой потрясающей, невероятной, восхитительной истины на лице то и дело расцветала блаженно-счастливая улыбка. Даже искалеченная нога почти не тревожила. Казалось, вот-вот оттолкнешься от пола и взлетишь! Надо же, как быстро привыкаешь к хорошему…
Зария все реже робела, все меньше и меньше боялась. Она уже не стеснялась разговаривать, даже задавать вопросы и иногда возражать! Пока еще не совсем уверенно, но все же… Она не просто говорила, ее
А пару дней назад, когда незаметная колченогая чернушка собирала со столов опустевшие миски и кружки, один из посетителей ей улыбнулся и поблагодарил. На нее больше не смотрели с отвращением. Из взглядов людей пропадала брезгливость, не появлялась в них и злоба.
Девушка покачала головой. Надо же, как все изменилось. Багой не позволил ей вернуться в дом, где она раньше жила, сказав в своей обычной грубоватой манере:
– Нечего шляться туда-сюда. Вас, дур, только выпусти за порог, мигом учудите чего-нибудь. Разбирайся потом. Тут живи.
И хотя было непонятно, в чем он разбирался и что именно могла учудить Зария, бродившая словно тень, несчастной стало будто бы теплее от этой неуклюжей заботы.
Правда, хозяин нет-нет да и бухтел о том, что «девки эти проклятые кого угодно разорят, оставят в одних подштанниках по миру бродить с протянутой рукой». Однако бродить в подштанниках, собирая милостыню, прижимистому харчевнику явно не грозило. И Зария это понимала, однако понимала и то, что, не будь Багой человеком добросердечным (пускай и сварливым), он не оставил бы ее жить при «Кабаньем пятаке» даже в том случае, если бы купался в барышах.
Поэтому на ворчание хозяина девушка не обижалась. Ей было хорошо здесь. И впервые хорошо оттого, что на нее не смотрели как на пустое место. Может, потому и дышалось тут легче? Даже надоедные хвори и те отступили – не осталось противной слабости, не кружилась голова, не мелькали перед глазами белые пятна. А кашель? Кашель, который был ее постоянным спутником, который душил, заставлял захлебываться и давиться – исчез. Закончилось постылое супружество, и будто крылья душа расправила…
Зария улыбалась, помешивая в горшке тушащиеся овощи. Интересно, кто
