разговорах десятка подвыпивших взрослых даже громкий голос четырехлетнего мальчика вполне может затеряться, повторил еще раз, совсем уже громко и отчетливо: – Ба-буш-ка!
Разговоры за столом стихли, а бабушка – раскрасневшаяся, с выбившейся из прически прядью волос, – тут же оказалась рядом.
– Да, Витюнечка! – заворковала она. – Ты чего, маленький? Попить? Пописать?
– Не… – смутился Витька. И замолчал. Правда, ненадолго.
– Так я вам скажу… – продолжил кто-то из гостей прерванную беседу. И тогда Витька, поняв, что спрашивать надо сейчас, а то будет поздно, выпалил:
– А как ты сердцем нюхаешь?
На лице бабушки проскользнула растерянность.
– Что, маленький? – переспросила она.
За столом снова все замолчали, и Витька вдруг понял, что да, он хочет и пить, и писать, причем одновременно. Не зная, куда девать руки, которые неожиданно стали очень мешать, он пару раз качнулся с пяток на носки и пробормотал уже значительно тише, зато куда сильнее обычного картавя:
– Чуять – это нюхать. Как собаки сторожевые. Я по телевизору видел… А у сердца ведь ноздрев нету…
– Чего нету? – громогласно переспросил безымянный друг дяди Виталика, нависая над Витькой с вилкой в руке. На вилке подрагивал розоватый и влажно блестящий ломтик сала.
Витька уставился на побитые мыски своих сандаликов и, отчаянно желая оказаться сейчас где-нибудь далеко-далеко отсюда, еле слышно прошептал:
– Ноздрев…
– Бегом? – на всякий случай уточнил Витька, берясь за ручку на дверце машины. Павел Сергеевич помолчал немного, а потом, почему-то вздохнув, ответил:
– Бегом необязательно. Просто постарайся не задерживаться, идет?
– Идет, – кивнул Витька, хотя отец уже отключился, и подумал: «Значит, все не так уж плохо».
С некоторым усилием открыв насквозь проржавевшую дверь, он выбрался из жаркого и душного салона. Как сумел, отряхнул шорты и майку – толстый слой пыли покрывал отнюдь не только руль, – звонко чихнул, в последний раз посмотрел на странную машину и припустил к дому.
– Да ты что, пап?! – от возмущения Витька аж заикаться начал. – Я, по-твоему, совсем того?
– Допустим, – кивнул Павел Сергеевич. – Но согласись, странно получается: еще час назад все хорошо, рыбки живы и здоровы, а потом – раз, и подохли. Все пятнадцать штук. Одновременно.
– Заболели, – пожал плечами Витька, говоря этим, что он, вообще-то, ни разу не ихтиолог и рыбу не любит ни в сыром, ни в жареном, ни в соленом виде. Даже роллы предпочитает с крабами или креветками. А так – чего только на свете не бывает…
– Допустим, – еще раз кивнул отец. – Хотя, если вспомнить, что сегодня утром у нас с тобой вышел небольшой конфликт… и именно из-за рыбок…
О да, это Витька прекрасно помнил…
– Тор, ну мы это уже тысячу раз обсуждали, – покачал головой стоящий у раковины отец, выдавливая на губку моющее средство из бутылочки.
– А знаете, какой он красивый! – Жутко сердясь на себя из-за подрагивающего и срывающегося голоса, Витька предпринял последнюю попытку. – Серенький, с полосками. А глаза – зеленые. А…
– А ты знаешь, какая я, с моей аллергией, буду красивая через полчаса с кошкой в доме? – перебила его мама, допивая чай. – С распухшим носом, красными слезящимися глазами, чихающая – бррр! Помнишь, Паш, какая я последний раз от Лариски приехала с ее Мусей?
– Вот именно, – хмыкнул отец, подставляя намыленную тарелку под струю воды. – Да и потом, не уедешь ведь никуда с кошкой-то. Ее кормить надо, убирать за ней…
– Рыбок, между прочим, тоже кормить надо, – буркнул Витька, поняв, что снова проиграл.
– О, кстати, – кивнул отец.
– Покорми рыбок, – синхронно с ним произнес Витька. Вздохнул и поплелся, нога за ногу, в гостиную, игнорируя смех мамы и выставленный вверх большой палец отца.
Сухой корм надо было растирать между пальцами, которые потом неприятно пахли. Да и вообще Витька не любил рыбок, только и знающих, что плавать целый день туда-сюда и жрать. Ни погладить, ни поиграть. Почти у всех в классе были нормальные животные: собаки, кошки, морские свинки, хомячки, попугайчики. У вредины Янки Корзиной – кролик, а Генка Краснов клялся, брызгая слюной от возбуждения и смешно пуча глаза, что ему на день рожденья через два месяца подарят самого настоящего хорька. Краснов, конечно, то еще трепло, но тенденция, как говорит папа. Тенденция…
Задумавшись, Витька оперся ладонями о подоконник и стал смотреть на улицу, однако перед глазами вместо резвящейся на детской площадке малышни стоял чудесный серый котенок, которого пристраивали в хорошие руки какие-то знакомые Шурика. Витька, как увидел фотки, так сразу и влюбился без
