Предложение Джея взять их с собой энтузиазма ни у кого не вызвало. Чезаре метнул быстрый взгляд на Эсфирь и отчеканил:
– Нет.
Эсти чуть побледнела, выпрямляясь. Джей не стал дожидаться взрыва, схватил журналиста за локоть и отволок в угол ангара.
– Чез, прошу тебя! Я все понимаю, но разреши ей лететь. Она ужасно переживает.
– Нет.
– Ты хоть знаешь, что она может натворить? Найдет маринерское судно, наплюет на все разрешения и полетит на нем прямо в пекло. Она это сделает. У них же, у маринеров,
– Мне жаль.
– Вам не жаль. – Эсти вышла из-за плеча журналиста. – Вам ничуточки не жаль, но это не важно. Чезаре, прошу вас, возьмите меня на корабль. Мне очень нужно узнать, где папа. Клянусь, я буду просто смотреть на экран и не мешаться под ногами. Я… я все равно полечу, так или иначе. Но мне не справиться одной.
Джей, скрипнув зубами, добавил:
– Я устрою тебе интервью с моим отцом.
Бородка Фернандо тут же дернулась в его сторону.
– Эксклюзив. Не меньше получаса.
– Идет.
Чезаре помедлил секунду и кивнул в сторону трапа.
Едва звездолет стартовал, репортеры уткнулись в свои планшетники, а Чезаре повис на коммуникаторе. Журналист по-прежнему смотрел на Эсти чуть ласковей разбуженного посреди спячки медведя, но, главное, они летели. Эсфирь тихонько сидела в уголке рубки, видно было, что вся она будто на иголках. Джей, смирившись, ждал прибытия «на позиции».
– Включай обзорники, – приказал Чезаре пилоту, тот повиновался.
В рубку ворвалась ночь. Неохватная угольная скатерть космоса, над которой кто-то давным-давно во время небесного чаепития опрокинул огромную сахарницу, и крупинки звезд раскатились, рассыпались по вселенскому столу. Сзади за кормой осталась Данта, из-за правого борта выглядывал краешек солнечного диска. Джей не первый раз видел эту картину, но только сейчас кольнула ее неправильность, искусственность. Может, потому, что раньше он никогда не летал вместе с маленькой корабелкой на утлом суденышке и не чувствовал космос ее руками.
– Вот они, – проговорила Эсфирь негромко.
– Кто? – тоже шепотом отозвался Джей.
– Корабелы…
– Где?
Джером не разглядел ничего, кроме черной пустоты и светлых крапинок вдалеке.
– Ближе, – скомандовал Фернандо.
И Джей увидел. В каких-то полутораста километрах от них… Три сотни крейсеров Данты против пятисот, а то и семисот зенорийских. За второй линией боевых платформ и истребителей пурпурная полоса – энергеты. И бой уже идет.
Да какой бой!
Плазменные вспышки погибающих звездолетов, теряющие управление большие крейсеры и легкие корветы. И много, много Зенора. Он давил количеством, дантийцы огрызались, трепали одиночек по краям, стремились разбить основной строй. На миг показалось, что им это удастся, но последовал новый удар, и Данта откатилась назад. Даже самая хитроумная тактика не могла спасти неспасаемое.
У Джея занемели руки, он вдруг понял, что уже полчаса сидит, вцепившись в поручни кресла.
Эсфирь сжала и разжала пальцы.
– Зачем они это делают? – спросила она, неотрывно следя за сражением. – Зенорийцы. Они ведь такие же люди, как мы. Как вы.
– Затем, что такие же люди, – буркнул Джей и подался вперед.
Дантийский флот перестраивался…
– Передавай, передавай! – закричал кому-то Чезаре, но Джей его не слышал. Он медленно повернулся к Эсфири. Не стоит, ох, не стоит ей видеть того, что сейчас произойдет.
Девушка широко открытыми глазами смотрела на обзорный экран, губы ее что-то шептали. Молитву?
Между двух армий двигались светящиеся шары – фрегаты маринеров. Пять, десять, двадцать, тридцать… тридцать три… тридцать три летучих корабля. Смертельно мало.
Джей слишком часто наблюдал, как его старшие братья играют в войнушку, и слишком часто слышал рассказы деда, чтобы не узнать этот элементарный
