маневр. Крейсеры Данты просто отошли, оставив маринеров в качестве буферной подушки. И передовые взводы Зенора обрушились на маленькие – в сравнении с могучими звездолетами и автоматическими платформами – парусные кораблики, окруженные силовыми полями.
Вот зенорийцы приближаются, дают залп и… поля выдерживают! Невероятно. Мирные корабелы – с такой немыслимой системой защиты!
А это что? Джей до рези в глазах всмотрелся в обзорник и не поверил сам себе. Господи… контратака!
Парусные фрегаты выдвинули пушки, самые настоящие старинные бронзовые пушки. Джей не знал, ужасаться безумству корабелов или восхищаться их доблестью. Залп!
Наверное, из пушек вылетели ядра, чугунные или еще какие, этого он разглядеть, разумеется, не мог, но что это не обычные ядра, Джей понял, едва снаряды достигли кораблей противника. Сияние, подобное тому, что наблюдают иногда в Северном полушарии, разлилось по крейсерам, круша обшивку, сминая корпуса, пробивая колоссальные бреши.
Эсфирь возле него прерывисто выдохнула.
– Так их, – тихонько произнесла она. – Держись, папа.
И замерла, комкая краешек своей рубашки.
Вторая атака не заставила себя ждать. На этот раз в бой вступило тяжелое вооружение…
Фрегаты маринеров продержались долго. Так долго, как не ожидал никто. Но их было только тридцать три.
Половину зенорийского флота они забрали с собой, прежде чем их окружили и смели массой. Крейсеры Данты вновь вошли в битву, когда последний парусник сгинул в атмосфере ближайшей планеты, разнесенный в клочья. В том, что победа будет за ними, не осталось сомнений.
– Папочка, – прошелестела Эсфирь едва слышно. – Папочка, не надо… не надо…
Джей опустился перед ней на колени, взял за руку. Ладонь была холодной, как пространство за бортом корабля. Девушка смотрела в одну точку на обзорном экране, не шевелясь, не моргая, не дыша.
– Надо уходить! – подал голос пилот. – Мы сейчас очень близко.
– Уходим, – подтвердил Чезаре.
Два крейсера настигли их, когда они уже почти покинули опасную зону. Нет, никто не гнался за маленьким звездолетом специально, этих двоих просто вынесло из общего сражения чуть дальше, чем предполагалось. Взрыв на зенорийском короткой вспышкой осветил экраны.
Их звездолет дернуло, толкнуло, куда-то потащило…
Эсфирь сидела на полу, скрючившись и закрыв глаза. Вокруг творилось безумие, гремели команды пилотов, проклятия репортеров, вопли Чезаре, она старалась понять хоть что-то, но никак не могла сосредоточиться. Джей наклонился к ней и втолковывал про обломки, про то, что их задело, про поврежденный маневровый двигатель, то ли боковой, то ли носовой, про потерю управления и уход с орбиты. Она кивала, не осознавая ни слова.
– Эй! – крикнул Джером ей в лицо и с силой встряхнул, так что ее затылок чуть не впечатался в стену. – Эсти! Эсти, приди в себя! Ты нам нужна.
Девушка вздрогнула и очнулась.
– Что?
– Эсти, корабль падает. Двигатель поврежден. Если не восстановить орбиту, мы упадем на Данту и сгорим! Ты можешь что-нибудь сделать? Эсти… ты же энергет!
Эсфирь обвела взглядом рубку. Покачала головой.
– Он мертвый. Я не могу.
– Эсти, пожалуйста. Сделай хоть что-нибудь. Пожалуйста, прошу тебя. Иначе мы умрем. Все.
– Как папа, – прошептала она.
Джей в изнеможении сел рядом с ней, упираясь лбом в кулак.
– Я… я видел. Эсти, мы подумаем об этом… обязательно… но позже. Ты дочь корабела, ты сама корабел… Ты что-то можешь?
Эсфирь подняла глаза. Они были воспаленные, сухие и антрацитово-пугающие.
– Знаешь, папа хотел улететь отсюда. С Данты, навсегда. Он собирался искать маму, ждал, пока я дострою шхуну. А я не хотела. Я хотела жить в нашем поселке, ходить на наш причал, покупать баранки в магазинчике тети Нолли, собирать яблоки в саду у дяди Кемала. Если бы я отправилась с папой, я все равно бы вернулась. Почему он не улетел? Почему, Джей? Зачем пошел к военным? Почему все так? Почему мы…
Джей зажмурился, словно от удара под дых, обхватил девушку за плечи, прижался губами к ее виску.
– Эсти…
– Я попробую.
Она встала, пошатываясь. Кисти рук потянулись в стороны…
Мало… мало потоков… в ней самой, вне ее. До Данты, что плывет сейчас под кораблем, дотянуться можно, но она выдохнется раньше, чем сможет оживить звездолет. Придется все-таки одной. Эсфирь вскинула руки. Жемчужные брызги цепочкой легли на металл и пластик корабля. Пусть железный,
