Шестерка воронов

сняли комнату в маленьком пансионе неподалеку от Биржи и пробовали любую новую еду, которую видели, набивая животы до отказа айвовыми конфетами. Казу нравились небольшие стойки с омлетами, у которых можно было самому выбрать начинку.

Каждое утро Джорди уходил искать работу на Бирже и говорил Казу, чтобы тот сидел дома. Кеттердам небезопасен для детей, гуляющих в одиночку. Улицы кишели грабителями, карманниками и даже людьми, которые хватали маленьких мальчиков, чтобы потом продать по самой высокой цене. Поэтому Каз оставался в пансионе. Он придвигал стул к раковине и забирался на него, чтобы видеть себя в зеркале, а потом пытался сделать так, чтобы монетки исчезали у него в руках, как у фокусника, устроившего представление перед одним из игорных домов. Мальчик мог бы смотреть на него часами, но в конце концов Джорди потащил его домой. Карточные трюки тоже были неплохими, но именно фокус с монеткой не давал ему покоя всю ночь. Как фокусник это делает? Монетка была у него в руках, а в следующую секунду – исчезала.

Катастрофа началась с заводного песика.

После очередного, потраченного впустую дня Джорди вернулся домой голодным и раздраженным.

– Они говорят, что у них нет работы, но имеют в виду, что нет работы для такого, как я. Там все чьи-то кузены, братья или лучшие друзья сыновей.

У Каза не было настроения, и он даже не попытался подбодрить брата. Он капризничал после стольких часов, проведенных в запертой комнате, в компании с одними лишь монетками и картами. Ему хотелось отправиться в Восточный Обруч и найти фокусника.

В последующие годы Каз часто задавался вопросом, как сложилась бы их судьба, если бы Джорди не поддался на его уговоры и они пошли бы к гавани, чтобы посмотреть на лодки, или просто прогуливались по другой стороне канала. Ему хотелось верить, что все могло быть иначе, но чем взрослее он становился, тем больше сомневался, что могло бы быть по-другому.

Они прошли мимо зеленого буйства «Изумрудного дворца» и прямо по соседству, напротив «Золотого улова», увидели маленьких механических собак. Игрушки заводились бронзовым ключом и ковыляли на неуклюжих лапках, хлопая оловянными ушами. Каз присел перед ними и повернул все ключи, пытаясь завести всех собак одновременно, а у продавца и Джорди завязалась беседа. Оказалось, тот жил всего в двух городках от того места, где выросли мальчики, в Лиже, и знал одного человека, который искал себе посыльных – не на Бирже, а в одной из контор дальше по улице. Он посоветовал Джорди зайти туда следующим утром и пообещал, что они могут вместе поговорить с этим человеком. Парень тоже надеялся получить работу посыльного.

По пути домой брат купил каждому по горячему шоколаду, а не, как обычно, один, которым пришлось бы делиться.

– Удача наконец-то улыбнулась нам, – сказал он, когда мальчики, сжав в руках дымящиеся стаканчики, сели на мосту, свесив ноги, и стали наблюдать за бликами на воде от фонарей Обруча. Каз взглянул на их отражение на светлой поверхности канала и подумал: «Я уже чувствую себя счастливым».

Паренька, который продавал заводных собачек, звали Филип, а его знакомый – Якоб Герцун – был коммерсантом средней руки, владевшим небольшой кофейней возле Биржи. Там он искал мелких инвесторов, чтобы разделить траты на торговые рейсы, проходящие через Керчию.

– Видел бы ты это место! – восторженно рассказывал Джорди, вернувшись домой поздно ночью. – Там круглые сутки люди общаются, обмениваются новостями, покупают и продают свои акции и доли. Самые обычные люди – мясники, пекари и работники доков. Господин Герцун говорит, что любой может стать богатым. Нужны только удача и правильные друзья.

Следующая неделя была похожа на счастливый сон. Джорди и Филип работали посыльными господина Герцуна, разносили письма в доки, иногда размещали для него заказы на Бирже и в других торговых офисах. Пока они были заняты, Казу позволяли оставаться в кофейне. Мужчина, который разливал напитки за барной стойкой, разрешал ему сидеть на ней и тренироваться, показывая свои фокусы, а также потчевал Каза неограниченным количеством горячего шоколада.

Они были приглашены на ужин к Герцунам – в большой дом на Зельверштрате с синей входной дверью и белыми кружевными шторами на окнах. Господин Герцун был крупным мужчиной с румяным, дружелюбным лицом и пушистыми седыми бакенбардами. Его жена, Маргит, ущипнула Каза за щеку и угостила гюцпотом с копчеными сосисками. А еще он играл на кухне с их дочерью Саскией. Ей было десять лет, и Каз считал ее самой красивой девочкой, которую он когда-либо видел. Они с Джорди засиделись допоздна и пели песни под аккомпанемент Маргит на пианино. Их большой охотничий пес стучал хвостом, отбивая забавный ритм. Последний раз таким счастливым Каз чувствовал себя еще в ту пору, когда был жив отец. Господин Герцун даже разрешил Джорди положить крошечную сумму в фонд компании. Брат хотел вложить больше, но хозяин посоветовал всегда быть осмотрительным: «Маленькими шагами, дружок. Маленькими шагами».

Дела пошли еще лучше, когда друг господина Герцуна вернулся из Нового Зема. Он был капитаном керчийского торгового суда и, похоже, случайно пересекся в земенском порту с фермером, который выращивал сахар. Тот уже принял на грудь и вовсю жаловался, что у его соседа затопило поля сахарного тростника. Пока цены на сахар оставались низкими – но когда люди узнают, насколько тяжело будет достать сахар в ближайшие месяцы, они взлетят до небес. Приятель господина Герцуна планировал скупить весь сахар, какой только можно, пока новость не дошла до Кеттердама.

– Похоже на мошенничество, – прошептал Каз Джорди.

– Это не мошенничество, – фыркнул брат. – Просто хороший бизнес. Как еще должны обычные люди продвигаться в этом мире, если не с небольшой помощью со стороны?

Господин Герцун велел Джорди и Филипу разместить заказы в трех разных офисах, чтобы столь большие объемы не привлекали излишнего внимания.