Его злобный жеребец Черт тут же встал на дыбы и, замесив копытами воздух, в длинном прыжке рванул с места. Вопли сраженных горожан быстро стихли в поднятой пыли, а мы гнали галопом версты две-три, прежде чем перешли на рысь.
Я постарался спокойно объяснить нашей спутнице, что произошло в трактире, пока она была занята личной гигиеной. Должен признать, что мисс Энни не ругалась, не капризничала и не иронизировала над нами. Она лишь искренне удивилась такому длительному преследованию нашего небольшого отряда.
– Право, иногда мне кажется, что наши противники слишком хорошо осведомлены.
– Вы правы, – задумчиво согласился я. – Нас не просто преследуют, нам строят засады на пути.
– Кому вообще известно, что вы направляетесь на Байкал?
– Как минимум троим – царю Александру, тому безымянному чиновнику из секретных служб, ну и графу Воронцову, разумеется. Согласитесь, трудно подозревать любого из них.
– Не спорю, – задумчиво признала Энни. – Однако глупо отрицать тот факт, что кому-то известно о нас больше, чем мы бы того хотели…
Матвей, краем уха прислушивающийся к нашему разговору, не вмешивался, но меж бровями у него пролегла глубокая морщинка, свидетельствующая о том, что и его тоже тревожили сомнения. Правда, как оказалось, его мысли были направлены немного в другую сторону.
– Ты бы лучше, хлопчик, мне про того вражину в турецкой феске рассказал с подробностями.
– Мне не удалось хорошенько его разглядеть, – прервав беседу с мисс Челлендер, признал я. – В двух случаях я видел его издалека…
– Хоть что-то давай.
– Ну, он высокий, примерно с вас ростом. Здоровый такой. Подбородок выбрит, усы длинные. Вроде все.
– Да уж, навскидку не опознаешь.
– Говорил он так, вроде по-русски, но с акцентом, – попытался припомнить я.
– Каким?
– Ну, в чем-то даже на ваш похоже.
Матвей задумался, насупившись, как сыч. Потом, видимо, что-то решив для себя, тихо замурлыкал себе под нос неизвестный мне казачий марш:
– Да! – неожиданно даже для самого себя вдруг заорал я. – Именно так он разговаривал! Вот с этим самым образом «чьерняфая диффчина…».
– Не пой, хлопчик, у тебя слуха нет, – сдержанно морщась, попросил меня Матвей, да и мисс Челлендер, честно говоря, резво повернула свою лошадку в сторону.
– Неужели так плохо?
– Не, главное, громко не пой. И все одно хорошо, что ты его опознал.
– Спасибо.
– А все остальное плохо… – резюмировал бородач и причмокнул, посылая коня вперед.
Я так и не понял, что он хотел этим сказать и чем недоволен?! Я-то в чем виноват, если у меня музыкального слуха нет и тот тип не показал мне свои паспортные данные?
Вопрос так и остался открытым. Но что-то там было, я уверен, он не просто так оборвал разговор и сумрачно замкнулся в себе. Поверьте, чтоб папин денщик молчал вплоть до самого вечера – такого не было никогда. Я постарался это запомнить.
Ночевали мы на небольшом частном хуторе, у гостеприимного хозяина и его многочисленной семьи. Хутор стоял на отшибе, за высоким забором, под охраной троицы здоровенных цепных псов, каждый из которых мог в одиночку справиться с матерым волком.
Нас наконец-то накормили! Пусть самой простой, крестьянской пищей, пирогами и кашей, но зато от всей души. Спать уложили в большом сарае, на сеновале. Предлагали в доме, но я бы там ни за что не остался, просто из уважения к хозяевам. Их и так на палатях спит десять человек, включая девяностовосьмилетнего деда, страдающего надрывным кашлем.
Мисс Энни Челлендер первой напросилась в сарай, и мы, как вы понимаете, не могли оставить ее одну. И кстати, должен признать, что мы почти не прогадали.
Поясню. Лично меня всю ночь кусали какие-то мелкие и чрезвычайно шустрые твари. Подозреваю, что рыженькой англичанке тоже досталось, с ее стороны за горой сена слышались постоянные хлопки и постукивания. Только старый казак спал таким безмятежным сном, что мне хотелось его придушить.
Такое впечатление, что его никто не кусает. Не понимаю, может, он мазью какой-то намазался, а может, шкура дубленая и ее не прокусишь, не знаю! Однако утречком он встал свежий, как британский сельдерей или русский огурчик. Мы же с мисс Челлендер скатились с сеновала такими невыспавшимися, что…
– Ох, голубки, боюсь даже спросить, и че ж вы всю ночь делали-то? – ни капли не краснея, спросил папин денщик, интимно подмигивая нам обоим.
