одинаково.
Меска. С одного из холмов нам открылся замечательный вид на этот город, раскинувшийся на берегу великой реки Арис. Вид на дворцы и укрепления высшей знати, на водоносные каналы, прорезающие город. На высокие кирпичные стены, окольцовывающие внутренние кварталы Мески и теряющиеся где-то совсем далеко. На предместья, где серая масса стареньких домов соседствовала с богатыми поместьями и многочисленными рынками, где продавались товары со всего света. Город, когда-то бывший центром огромнейшей империи, притягивал к себе торговцев и искателей приключений. Он мог дать надежду на новую жизнь или забрать ее. Забрать не только надежду. Я никогда не заезжал так далеко на восток, но был уверен, что богатство окружающих земель поможет нам в поисках нашего счастья. То бишь звонкой монеты. Я очень надеялся, что здесь девица по имени Удача посмотрит на меня с сочувствием. Сжалится.
Под стенами столицы проходил праздник. Толпа народу, цветные ленточки, наспех сколоченные сцены. День какого-то там проповедника, когда-то где-то что-то сделавшего. Короче говоря, обычный повод для простолюдинов забыть о тяжелой работе с восхода до заката и напиваться, восхваляя благость небес и щедрость господ. Праздник, как полагается, сопровождался ярмаркой, выступлениями артистов и раздачей денег. Последнее, как иногда случалось, могло превратиться в настоящую битву между нищими, забавляющую тех, кто все это организовал.
Были здесь битвы и другого толка. Турниры. Правда, без конных рыцарей, несущихся по полю с копьем наперевес. Может, власти не хотели разоряться на содержание этих привередливых вояк, а может, не желали, чтобы в мирное время рыцарей погибло больше, чем на войне. Политики Гелетии в отношении этих вопросов я не знал. И знать мне, честно говоря, не хотелось.
Без рыцарей проходящие в округе турниры были не слишком зрелищны, зато малокровны. Вот две группы воинов со щитами и деревянными дубинками сходятся меж собой. На всех большие шлемы и толстые стеганки. Каждый отряд построен в тесную фалангу. Поначалу, когда вражеские щиты касаются друг друга, каждая из сторон пытается просто оттеснить соперника, громогласно ревя и пыхтя. Однако вскоре боевой пыл возрастает, строй рушится, и начинается свалка. Тот, кто упал, выронил дубинку или потерял шлем, покидает поле боя. Оставшиеся лупят друг друга до тех пор, пока хватает сил.
Близ реки соревновались лучники. В то время как мы подъехали к стрельбищу, осталось лишь четверо претендентов на главный приз — кубок, наполненный серебряными монетами. Мишень была поставлена на максимально возможное расстояние. Словно по тайному договору, над предместьями поднялся сильный ветер. Это добавляло интриги. Первая же выпущенная стрела улетела в реку. У промахнувшихся еще был шанс повторить попытку, если промажут все. Но случилось иначе. Двое из четырех поразили мишень и получили право побороться за награду. Длинноволосый парень в фетровой шапке и жилистый немолодой стрелок с проседью и небольшой бородой.
— Монеты есть? — спросил я у Алабели. Про Энрико-то я все знал.
— Есть, — с подозрением посмотрела на меня девица.
— Ставлю сребреник, что победит тот, кто старше.
Алабель пригляделась к финалистам. Прикинула что-то в голове и ответила:
— Идет. Победит лучник в шапке.
Не то чтобы я был полностью уверен в своем выборе, но быстрота, с которой старший лучник посылал снаряд в цель, позволяла надеяться на его и мою победу. Более молодой долго прицеливался, пытался почувствовать ветер, но все равно производил впечатление менее искусного стрелка. Опыт должен был победить.
К заключительному этапу состязания мишень заменили на другую, в два раза меньше диаметром. На глаз я прикинул, что до нее двести — триста шагов. Задачка перед противниками стояла не из легких. Каждому выдали по три стрелы. Если никто цели так и не поразит — приз останется у организаторов турнира.
Первым стрелял Шапник, как мы его прозвали. Вид у него был очень сосредоточенным и серьезным. Он натянул тетиву, замер, едва заметно уводя лук в наветренную сторону. Замерли и все зрители. Выстрел. Раскрашенная в яркий цвет стрела со свистом полетела к цели, описала дугу, но ей не хватило совсем чуть-чуть — она вонзилась в землю в метре от левой стороны маленькой мишени. Я сжал от радости кулаки и бросил взгляд на Алабель. Та ничем не выказывала своего беспокойства.
А зря. Немолодой стрелок, получивший от меня имя Дед, почесал лоб, вскинул лук и через пару секунд выстрелил. Он меня не подвел — стрела воткнулась в круг из спрессованной соломы. Теперь лицо Алабели не было столь равнодушным.
На второй попытке Шапник целился еще дольше. И его старания вознаградились: ветер смягчил свой нрав, и цель была поражена. Счет сравнялся, но Дед был спокоен. Он выстрелил и попал. Попал в деревянную основу мишени, а не в сам круг. Ничего страшного. Пока еще ничего страшного.
Шапник вытащил из земли последнюю стрелу. Так же размеренно, неторопливо начал процесс прицеливания. Я вдруг почувствовал себя неуютно: этот стрелок занял почти ту же самую позицию, точно так же начал уводить в сторону свое оружие, но явно сделал поправку на отсутствие ветра. Хотелось крикнуть ему, чтоб он уже наконец выстрелил. Но потом бы Алабель попрекала меня этим еще очень долго. Зря я так не сделал. Шапник попал в самый центр мишени.
Пока еще монета принадлежала мне. Был немалый шанс, что потребуются дополнительные снаряды. Дед подошел к линии. Он был гораздо сосредоточеннее, чем минутой раньше. Поглядел на цель. Наверное, представил, как пьет из призового кубка дорогое вино в окружении нескольких молодых
