Джерихо кинул его в самую гущу курлыкающих птиц. – Я говорил себе, что это из-за снегопадов – она не могла добраться до Филадельфии по бездорожью. Я придумывал сотни отговорок. Дети часто это делают. Просто удивительно, на какую изобретательность способен твой мозг, если тебе очень хочется во что-то поверить.
Эви не знала, что сказать, поэтому просто наблюдала за суетящимися голубями.
– Потом я услышал, как у окна поет птичка – пришла весна. Я подумал, что если птица смогла добраться сюда, то и мама смогла бы. И в тот самый момент я понял, что она больше не приедет. Задолго до того, как врачи объявили мне, что родители подписали бумагу, в которой меня отдали на попечение государства, я уже все знал.
Джерихо вытер руки платком.
– Как родители могли бросить тебя вот так? – не выдержала Эви.
– Инвалиды не могут работать с плугом или молотилкой. Я для них являлся обузой. Были другие дети, которых нужно было прокормить.
– Как ты смог простить их с такой легкостью?
– А что изменилось бы, если бы я их не простил?
– Но сейчас ты сильный и здоровый. Как…
Джерихо бросил с крыши небольшой камешек с силой и точностью, которая вызвала бы зависть у профессионального бейсболиста.
– Они попробовали на мне кое-что новое, мне повезло, все сработало, и я не умер. Спустя некоторое время я полностью восстановился.
– Это же чудо!
– Не бывает никаких чудес, – возразил он. Его лицо стало абсолютно непроницаемым. – Уилл согласился стать моим опекуном. Ему требовался помощник, мне требовался новый дом. Он – прекрасный человек. На порядок лучше других.
– Его волнуют только исследования и этот проклятый музей, – выпалила Эви, выругавшись.
– Это неправда. Не знаю, что у вас сегодня произошло, но он просто раздавлен. Поговори с ним, Эви.
Эви захотелось рассказать ему обо всем, что случилось, но у нее не было сил снова стать мишенью для чужого осуждения.
– Он уже решил сослать меня назад в Огайо, – сказала она вместо этого. – Наверное, будь я привидением, он бы выслушал меня внимательнее.
– В мире не существует никаких привидений. Только ему об этом не говори, – пошутил Джерихо. Эви ухмыльнулась.
Пора было собирать вещи, но ей хотелось хоть немного отсрочить неизбежное, как следует запомнить этот восхитительный горизонт с силуэтами зданий. Это было лучшее время ее жизни. Жаль, что все подошло к концу.
Джерихо достал свою замусоленную книгу, и Эви кивнула на нее:
– Можно?
Джерихо передал ей книгу, и, открыв на заложенной странице, Эви стала читать вслух:
– «Бог умер. Бог не воскреснет. И мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц?» – Эви посмотрела на него, хитро сузив глаза. – А ты ведь умеешь веселиться, сорванец. – Она с торжественным видом вернула ему книгу. – Ты мне почитаешь?
– Хочешь, чтобы тебе вслух читали Ницше?
– Хуже мне уже точно не будет.
Джерихо откашлялся и продолжил читать с того же места:
– «Самое святое и могущественное существо, какое только было в мире, истекло кровью под нашими ножами – кто смоет с нас эту кровь? Какой водой сможем мы очиститься?»
Его голос убаюкивал Эви. Она смотрела, как солнечные лучи медленно сползают по стене водонапорной башни вниз, к стене дома. Рядом скакали голуби.
– «Какие искупительные празднества, какие священные игры нужно будет придумать? Разве величие этого дела не слишком велико для нас? Не должны ли мы сами обратиться в богов, чтобы оказаться достойными его?»
– Джерихо, почему они не попробовали твое чудодейственное средство еще на ком-нибудь?
– Я же сказал тебе, – мягко напомнил он. – Чудес не бывает.
Глава 32
Отсрочка казни
Уилл вернулся домой только к ужину и тут же вызвал Эви к себе. Он сидел в своем кресле, вертя в руках незажженную сигарету. Играло радио.
– Евангелина, я должен извиниться перед тобой за внезапную вспышку гнева. Прошу прощения.
Эви пожала плечами:
– Все мы живые люди.
– Наверное, дело в том, что для меня все это оказалось полной неожиданностью. – Уилл зажег «Честерфилд», глубоко затянулся и выпустил облачко
