Если только… – тут контрразведчик сделал паузу, – если только не корректировать траекторию полёта снаряда.
– Такое возможно?! – поразился Саблин.
– Да, например, при помощи радиосигналов. И запустить такую гранату можно не только по танку, но и по жилому строению, по казарме, по любому другому объекту. Была бы граната. А мы уверены, что она есть. И фугасные, и осколочно-фугасные, и зажигательные – почему бы нет? Именно поэтому резиденцию командира дивизии перенесли в один из бастионов Цитадели, в полуподвальное помещение. Планировали-то поместить его в башне Дома инвалидов.
– Теперь вы понимаете, с чем нам приходится иметь дело? – вступил в беседу Иоффе. – И это не всё. Андрей Викторович, продолжайте.
Станкевич встал и принёс откуда-то из захламлённого угла кабинета автомат и толстый цилиндр, похожий на обрезок трубы. Автомат подал Саблину. Машинка здорово походила на «шестёрку», но ею не являлась. Немного другая форма приклада, чуть иначе расположены ствол, магазин и рукоятка. Но в общем очень похоже.
– Немецкая штурмовая винтовка, «штурмгевер», или «эс-те-ге», как чаще всего зовут её «Гансы»[7]. Мы считали, что приоритет нового поколения автоматического стрелкового оружия у нас. Автомат Фёдорова, шестая модель, тому доказательство. Ан нет! У германцев такой тоже есть. Неприятный сюрприз… Но вот это, – особист покачал в руке цилиндр, – ещё хуже. Прибор бесшумной и беспламенной стрельбы, или, по- простому, «пе-бе-эс». У нас такие разработаны давно, но не применяются. Светлые головы в министерстве сочли изготовление подобных приборов излишним. Мол, зачем солдату во время боя тихариться, ему и громко стрелять хорошо. Более того, под «пе-бе-эс» нужен несколько иной патрон. К чему все эти сложности? Станкевич перевёл дух. Заметно было, вопрос его задевает за живое. После короткой паузы продолжил:
– Неделю назад враг уничтожил отделение наших стрелков, четырёх автоматчиков, трёх гренадеров и отряд милиции из шести человек. Точнее, из пяти, один милиционер чудом остался жив. Итого: двадцать два человека. Двадцать два трупа. Стреляли из таких вот «эс-те-ге» с глушителями плюс ещё одно достижение технической мысли.
Он подал Саблину фотографию. На ней стоял солдат вермахта в необычной амуниции. На спину ему был надет ранец, на плече закреплён прибор, очень похожий на большой фонарь, а на лице – крупные очки наподобие мотоциклетных. Все три составляющие соединялись между собой проводами, это было хорошо видно на фото.
– «Глаз вампира», – прокомментировал Андрей Викторович. – По-простому, прибор ночного видения. На плече солдата инфракрасный фонарь, на лице не очки, а преобразователь изображения. Пока комплекс тяжеловат, весит больше тридцати кило, но у нас подобные штуки и вовсе ставят только на танки. Из-за габаритов, разумеется. Ну и обходятся они недешево, на каждую машину не поставишь. Наших ребят заманили ночью в лабиринт узких улочек в районе Пилличёвки и хладнокровно расстреляли с помощью таких вот приспособлений.
Боевиков было пятеро или шестеро, вряд ли больше, судя по количеству стреляных гильз. Грамотно заняли позиции. Все попадания – голова-грудь. Ответить смогли, к вашей чести, Иван Ильич, только гренадеры. Или ранили кого-то, или убили. Мы нашли следы крови. Тела, если таковые имелись, нападавшие забрали с собой. Неподалёку их ждала машина. А гренадеры погибли. Все до одного.
В странном кабинете с огромным заваленным столом и непонятными стеллажами повисла тишина.
– Мы считаем, нападавшими были оуновцы, вооружённые абвером, – вступил Иоффе. – И это, к сожалению, не полный список неприятных фактов. Есть ещё угрозы активистам партии Русская Галиция, давление на украинских лидеров. Не всё так мирно и спокойно в городе, как могло вам показаться вчера во время прогулки. А через неделю ожидается всеобщий съезд представителей украинских и прочих партий – русских, еврейских, польских. Будут представлены все национальности, населяющие Галицию. Станут решать, как жить дальше. Съезд состоится обязательно, при любых условиях. К этому времени город нужно очистить от террористов, бомбистов, экстремистов и прочей… швали, – не сдержался Пётр Соломонович. – Мы имеем кое-какую информацию: места сбора боевиков, приблизительное время встреч, примерное количество и даже приметы. Но тихих арестов в данном случае не получится. Это в большинстве своём озверевшие фанатики, без боя они не сдадутся. Командование же строжайшим образом запретило широкомасштабные войсковые операции в городе. Мол, не для того мы эти земли освобождали… и прочее тру-ля-ля. То есть высокая политика, господа. Однако обезвредить этих молодцев необходимо. Теперь, Иван Ильич, вы понимаете, зачем нам остро понадобился специалист по эффективным точечным ударам? И не просто специалист, а боевой офицер, уже проявивший себя.
– Так точно, господин подполковник, – отчеканил Саблин.
– Чудесно, – кивнул Иоффе. – Что ж, тогда перейдём к делу…
3
Саблин полной грудью вдыхал воздух, напитанный запахом железа, мазута и ещё чего-то неуловимого, чем всегда пахнет железная дорога. Не потому, что так уж любил поезда и вокзалы, они всегда были для него всего лишь средством передвижения. Но сегодня он прибыл на станцию не из любопытства, не ради романтических запахов дальних странствий. Вчерашний разговор в контрразведке закончился первым заданием.
– Послезавтра утром, – сообщил Иоффе, – во Львов прибывает миссия милосердия. Дело в том, что на улице Пияров находится клиника, самая крупная и старейшая в Галиции. Персонал и руководство там всегда были польскими, и почти все они к пятнадцатому августа сбежали. К тому же забрали с собой большую часть самого ценного и необходимого оборудования, инструменты для хирургических операций и многое другое. Уехали известные профессора и
