Но рядом поставим «Сокола», туда ещё две тройки. Наличие броневика на контрольном пункте обоснованно, а то, что внутри гренадеры, готовые к бою, знать будут немногие. Главное, чтобы кортеж: беспрепятственно выехал на Лычаковскую, там использовать дальнобойное оружие будет затруднительно.
Далее, если всё сложится нормально, «Соколы» со станции и от заставы, а также мотоциклисты подтянутся к Сетнеровской.
Саблин свернул, поглядывая по сторонам. Несколько поворотов, трёхэтажные дома по обе стороны. Сопровождать можно параллельными проездами. Это уже зона ответственности особиста, будем надеяться, у него достаточно подготовленных людей. Но и сами держим ушки на макушке. С выездом на Пияров обстановка ещё больше разрядится. Там можно поддать газку, мотоциклы пустим вперёд, «Соколов» – сзади. Пусть действительно думают, что это почётный эскорт. Зато можно не опасаться прямой атаки. Подтянутся все силы, при необходимости броневиками прикроем гостей, примем бой.
Пожелания начальства – дело, конечно, хорошее, но, если дойдёт до свары, сработают законы военной науки. А гренадеры изучали эту науку не по учебникам.
Объехав весь маршрут и продолжая беззастенчиво использовать автомобиль подпоручика, Саблин отправился поднимать своих ребят. Гренадеры устроились, как это умеют делать только бывалые солдаты. Практически из ничего, в пустых помещениях, на месте разгрома, хлама и брошенных вещей уже образовалась удобная, обжитая казарма: койки, столовая, оружейка. Везде чисто и опрятно.
С приездом поручика тихая жизнь кончилась. В комендатуре выбили «Сокола-ВД», и первое отделение, а за ним и третье загрузились в броневик, чтобы отправиться к станции. Задание – досконально изучить местность возле железнодорожных путей. Старшим был назначен прапорщик Урядников.
Лемке, Штоколов и Митрофанов отправились с Саблиным в Цитадель. Там они получили мотоциклы и в течение вечера и ночи обязались полностью освоить технику. Офицеры вновь уединились в кабинете и ещё раз просчитали все возможности. Только поздним вечером поручик вернулся к домику пани Каминьской. Саблин тихонько поднялся на веранду, намереваясь проскочить к своей лесенке незамеченным, но не тут-то было. Стоило ему сделать два шага, как входная дверь отворилась и на пороге возникла хозяйка.
– О, пан поручик! – обрадовалась она. – Заходите на чай, прошу вас!
Саблин хотел отговориться усталостью и страшной занятостью, и даже начал было говорить о том, как много дел у служивого человека, но пани уже вышла на веранду, уже взяла его под руку и мягко, но непреклонно повлекла к двери:
– Да бог с вами, Иван Ильич! Какие дела в половине одиннадцатого вечера? Только если стеречь врага в засаде! – Она расхохоталась. – Но в таком случае возьмите меня с собой. Где-то был мужнин револьвер. Обожаю ловить шпионов и тайных врагов России. Так? Или Украины?
Весело щебеча, она ввела поручика в дом. Сейчас посреди зала стоял большой стол, уставленный блюдечками и розетками. Среди них, как петух среди куриного выводка, стоял полувёдерный самовар, а рядом графин с чем-то рубинового цвета, наверное вином.
При появлении хозяйки и офицера из-за стола поднялась девушка.
– Вот, кстати, познакомлю вас со своей племянницей. Хеленка, это Иван Ильич Саблин, поручик русской армии.
Саблин вытянулся, готовый принять ручку, но девушка подала ладонь по-мужски, для рукопожатия:
– Хелена Кра?вчик.
– Нет-нет, – вновь рассмеялась Ядвига. – Кравчикувна, так будет правильнее. Пан офицер, вы знаете, что в польском языке означает это окончание? То, что девушка не замужем.
– Тётя, – нахмурилась Хелена, – господину офицеру совершенно неинтересно, замужем я или нет.
– Как знать, как знать? – веселилась пани. Она явно выпила того красного вина, что находилось в графине, и беспрестанно смеялась. – Хеленка у нас умница, учится в университете. Мечтает преподавать украинскую историю и литературу. Однако, что же вы стоите? Садитесь! Будем пить чай, Иван Ильич. Или вино? Это очень хорошее вино, из старых запасов. А может, вы голодны? У меня есть жаркое, ещё тёплое. Одну минутку!
И прошествовала за дверь, что вела в кухню.
Саблин не знал, как себя вести. За весь день он лишь проглотил на ходу банку тушёнки с сухарями, молодой организм требовал пищи, но девушка стояла, изучающе разглядывая офицера, и садиться при ней было неловко.
Невольно он тоже рассматривал девушку. Высокая, почти вровень с ним, простое серое платье с белым воротничком не могло скрыть стройной спортивной фигуры. Русые волосы коротко острижены по последней суфражистской моде, чуть смуглая кожа. А глаза!..
Когда-то бабка Меланья, главная хлопотунья при подрастающем бариче, говорила про такие женские глаза: «Ну чисто спелые вишни». Ваня не понимал тогда этого выражения, для него вишня была лишь ягодой, что растёт на дереве. Её можно сорвать и съесть. Но сейчас, глядя в эту наливную, бархатистую, чуть хмельную черноту, он вспомнил слова старухи и подивился точности сравнения.
Но девушку, кажется, совершенно не заботила собственная привлекательность. Смотрела спокойно и уверенно. Спину держала абсолютно ровной, а подбородок – слегка вздёрнутым.
На платье, больше похожем на школьное, никаких украшений, за исключением броши – серебряного колечка с птицей в центре. Птичка распластала крылья, изогнула шею и раскрыла клюв, наверное пела. Или пыталась сказать что-то…
– Садитесь, господин офицер, – сказала Хелена, указывая на стул. Голос у неё был такой же уверенный, как и взгляд. – Тётя Ядзя сейчас принесёт
