— Княжеский особняк. Он красивый, думаю, тебе понравится…
Особняк, возможно, и понравится, Евдокия представляла себе его так, будто бы видела воочию… впрочем, видела, старые особняки все чем-то похожи друг на друга. И этот не выделится.
Серый камень. Строгие черты.
Три этажа или четыре. Холл огромный с красным ковром и родовыми щитами на стенах. Лестница. Балюстрада. Сонм прислуги, которая, пожалуй, гонору имеет едва ли не больше, чем хозяева. И сами хозяева, вряд ли довольные этаким выбором сына.
Богатая невеста?
Хороший вариант? Для улана в отставке и второго сына — удача, а вот для будущего князя Вевельского… вспомнилась вдруг Христина, с которой его едва не поженили… нет, она наверняка уже замужем, но… сколько в Познаньске купцов?
А купеческих дочерей на выданье?
И с приданым куда более солидным, не говоря уже о том, что и средь своих, благородных, немало найдется тех, кто пожелает породниться с князьями Вевельскими… а Евдокия…
— Если не понравится особняк, — Лихо умел ее чувствовать и сейчас прижал к себе крепко, точно опасался, что Евдокия сбежит, — то купим собственный дом…
Собственный.
Где Евдокия, и только она, будет хозяйкой… и плевать, если дом этот будет возведен в веке нынешнем, а не позапрошлом, как пристало приличным княжеским особнякам.
— Твои родные… меня не одобрят?
— Не знаю. Наверное.
— И тебя это не волнует?
— Нет.
— Совсем не волнует? — Она уперлась в грудь локтями и заглянула в глаза.
Золото. Как есть чистое золото… и нить зрачка дрожит Натянутой струной, то вовсе исчезая, то вдруг расплываясь, тесня радужку.
— Не волнует, — ответил Лихо, взгляда не отвел. — Ева… знаешь, наверное, Бес и Аврелий Яковлевич правы в том, что я слишком многое им позволял. Я люблю своих сестер, и братьев тоже… и маму люблю, хотя она совершенно не приспособлена к жизни… и я всегда знал, что должен о них заботиться.
— Как долго?
— Как получится. Ты же не ставишь себе срок. И Алена останется твоей сестрой и сейчас, и через десять лет, и через двадцать. Причем младшей сестрой. Ты не сможешь сказать, что все, ты уже взрослая и твои проблемы меня не волнуют.
Наверное.
Или сможет? Евдокия сморщила нос, потому как не любила признавать чью-то правоту, а выходило, что Лихо прав… и еще выходило, что даже если они купят собственный дом, то вовсе от родственников его у Евдокии отделаться не выйдет.
— Но любить — это одно, а помогать — другое… и, пожалуй, не всякая помощь пойдет на пользу. — Лихо провел когтем по Евдокииной шее. — Поэтому я хочу, чтобы ты составила контракт.
— Что?
— Контракт, — спокойно повторил Лихо. — Я ничего не понимаю в делах подобного толка, а у тебя опыт имеется немалый.
Имеется. Его правда.
— Я не хочу, чтобы у отца был доступ к твоим деньгам. Да и прочие… они мои родные, и я их люблю, но при том я отдаю себе отчет, что они слишком привыкли жить, ни о чем не думая.
Интересный ход.
И если так, то… Лихо ведь не просто так о контракте заговорил…
— Чего ты боишься?
— Ева…
— Честно. — Она позволила ему взгляд отвести. И легла рядом, прислушиваясь к спокойному дыханию, к стуку сердца, ровному, умиротворяющему. — Пожалуйста.
— Боюсь того, что если со мной что-нибудь случится…
— Что?
— Не важно, Ева. Жизнь порой… странная. Но если случится, то ты останешься одна. Без защиты. А деньги — это большое искушение…
— О да, и твой отец не устоит, — со смешком ответила Евдокия. Ей представился князь Вевельский, отчего-то облаченный в длинную ночную рубаху и