наши…
– Не ссорься со мной, – покосилась на нее Прияна, чувствуя себя умудренной опытом поколений, будто бабка перед внучкой. – Мы с тобой родня теперь – за братьями будем.
Не в первый раз Эльга осталась летом в Киеве почти одна, не считая Мистины и ближних женщин, но никогда, казалось, со смерти Ингвара она так не томилась одиночеством. Теперь, когда все решили и обо всем условились, время тянулось слишком медленно. Опостылели привычные дела, привычные лица. Принимая торговых гостей и старейшин, Эльга с трудом сохраняла приветливый вид. Все как год назад, и десять лет, и даже двадцать лет назад. Хотелось чего-то по-настоящему нового. Была бы лет на десять помоложе – решила бы, что снова замуж тянет. Подумав однажды об этом, Эльга расхохоталась, удивив внезапным приступом веселья старую Ростиславу и ее дочерей – слабая здоровьем боярыня на Святую гору выбиралась редко. Но рассказать им, чего смеется, Эльга не решилась. Подумают, с ума сошла – после стольких-то лет вдовства! К ней не раз сватались: и угорский князь, и свеи приезжали, от Эйрика сына Бьёрна, и от чехов. И свои, разумеется: и Анунд, и Кольфинн, и Грозничар черниговский примеривались к освободившемуся месту светлого князя. Даже ходили по Киеву слухи, будто княгиня отвергает женихов, ожидая сватов от самого василевса. Но болтали глупые бабы, Эльга же знала: у христиан можно иметь лишь одну жену, а оба нынешних царьградских соправителя, Константин и сын его Роман, уже женаты.
Не о себе она думала. В ее жизни, в ее-то годы, ничего нового случиться уже не могло. Кроме того, о чем мечтает всякая баба, вырастившая детей: чтобы появились внуки.
Перед самой Купалой Святана Мистиновна родила дитя. Ута первой из них, двух сестер, обзавелась внуком. Но это понятно: матери дочерей бабками делаются раньше. Эльга радовалась, почти как если бы это был ее собственный внук, и с нетерпением ждала, пока ему исполнится три месяца и можно будет устроить имянаречение. Хотя и надеялась, что к той поре и ей будет чем похвалиться.
– Как долго лето тянется, – жаловалась она Уте.
– И не говори! – соглашалась та. – Мне мнится, мы с тобой женихов так не ждали, как теперь невесток ждем.
Женихов они в свое время не ждали. Замужество обеих случилось слишком внезапно и не как у людей.
– Опять ты вперед меня выскочила! – в шутку попрекала Эльга сестру. – Первой замуж вышла, дочь выдала, внука родила, невестку тебе раньше привезут. А мне ждать до осени!
– Не хочешь – не жди. Ты пока здесь единственная княгиня русская. Надоело ждать – возьми да и пошли за ней прямо сейчас.
– Думаешь, стоит? – оживилась Эльга.
И обнаружила, что именно этого ей все время хотелось. Поскорее увидеть свою новую, уже взрослую дочь. Познакомиться с той, что станет судьбой Святши. Тем же, чем стала она сама для Ингвара. И постараться сделать так, чтобы первая встреча суженых прошла поладнее, чем вышло у них.
– Да и хорошо бы, – продолжала Ута. – Сама подумай, каково ей, бедной: от матери оторвут, привезут в чужой город, да с коня прямо на рушник поставят! Даже оглядеться не дадут. Лучше же, если приедет не спеша, с нами познакомится, на Киев посмотрит, обживется, по хозяйству поучится… Мы ее разглядим хорошенько. Если что у молодых не заладится – поможем, подскажем.
– А давай! – Эльга решительно махнула рукой.
В тот же день она велела послать гонца в Овруч, где жил со своим семейством Олег Предславич. Было немного совестно, что не дотерпела до уговоренного срока, но Ута права: самой девушке же будет лучше, если она к приезду жениха успеет попривыкнуть к его матери и прочей родне. С мужниной-то родней бывает посложнее, чем с мужем.
– Может, ей у меня пока пожить? – предлагала Предслава, старшая дочь Олега. – Хоть мы с ней и не видались, а все же я ей сестра. У меня хозяина дома нет, ей будет спокойнее…
– У тебя да спокойнее! – Эльга всплеснула руками. – Это где твои бешавы[19] целый день друг на друге верхом скачут?
– Я их уйму. – Предслава несколько смутилась.
– Алдан, может, уймет, как приедет. А невеста от вас пешком домой побежит на другой уже день.
Шесть лет назад Предслава приехала из Деревляни с двумя детьми: Добрыней и Малушей. Теперь им исполнилось одиннадцать и десять лет, и они верховодили оравой из четырех младших, родившихся у Предславы уже от нового мужа. Еще одно дитя умерло, в последний раз сама Предслава чуть не умерла после родов, но в целом она не жаловалась на судьбу, пополнела и цвела у себя на дворе. Однако забот у нее находилось столько, что она редко выбиралась из дома. Эльга звала ее, только если требовалось общество самых знатных родственниц. Предстоящей женитьбе Святослава на ее же младшей сводной сестре Предслава очень радовалась и стремилась помочь ей чем-нибудь.
– Дайте боги, чтобы она и в этом оказалась твоя сестра! – вырвалось у Эльги. – А мне – дожить, пока у Святши в доме семеро таких бешав резвиться будут!
Две трети жизни она прожила в беспокойстве из-за того, что судьба рода русского зависит от ее единственного сына. Родилось бы три сына, три витязя – кто на нас?
