– Вы опоздали, – произнес Окто-Бар, не откладывая дела в долгий ящик.
– Прошу прощения, сэр, – извинился Валериан, – задание оказалось сложнее, чем мы ожидали.
– Всегда готовьтесь к худшему и не будете разочарованы, – заметил генерал.
– Приму к сведению, сэр.
– Вы проверили копира? – поинтересовался Окто-Бар.
Лорелин улыбнулась.
– Он в отличной форме!
– Сэр! – произнес Валериан. – Мы не получили всей информации о нашем задании. Могу я спросить, что происходит?
За ответом генерал повернулся к главному экрану.
– Рассекретить, – приказал он.
На экране появилась схема всей станции. Это зрелище было знакомо агентам. Но в этот раз кое-что было иначе.
Посреди приятных голубых линий в самом сердце расплывалось мутное красное пятно.
– На что это мы смотрим? – спросил Валериан.
Его желудок начал заранее сжиматься в ожидании ответа, потому что майор был практически уверен в том, что ответит генерал.
– Это изображение было сделано год назад. Красная точка – это радиоактивная зона, – мрачно произнес Окто-Бар.
«Вот дерьмо».
– Мы обнаружили, что она разрастается в самом сердце станции, – продолжил генерал, – и сквозь нее не проходит ни один сигнал. Мы послали туда несколько разведывательных дронов – ни один не вернулся. Так что в прошлом году мы отправили специальный отряд. Он должен был как можно ближе подобраться к зоне и определить природу этой угрозы.
Генерал умолк.
– И? – подтолкнул его Валериан.
– Никто не вернулся с этого задания живым, – прямо ответил Окто-Бар.
Валериан и Лорелин помрачнели.
«Целый спецотряд».
– Есть какие-то идеи, кто на них напал? – поинтересовалась девушка.
– Никаких, – ответил генерал. Он не мог сдержать гнев, и Валериан отлично его понимал. – Как я говорил, это изображение было сделано год назад. – Окто-Бар снова замолчал, похоже, чтобы собраться с духом, а затем продолжил: – А вот так ситуация выглядит сегодня.
Он кивнул технику, и она нажала на другую кнопку. Рядом с первым появилось второе изображение.
Красная радиоактивная зона увеличилась в десять раз.
Лорелин почти незаметно поежилась. Валериан почувствовал тяжесть в желудке.
Окто-Бар неумолимо продолжал:
– Воздух в данной зоне непригоден для дыхания и сильно загрязнен. И эта… штука… продолжает расти. Словно опухоль.
Последнее слово он практически выплюнул.
К беседе присоединился еще один голос – мужской, сильный, уверенный:
– Опухоль, которую нам нужно вырезать как можно скорее. Ибо если мы не поспешим, опухоль продолжит разрастаться и уничтожит станцию меньше чем за неделю.
Говоривший вошел в комнату. Он смотрелся крайне эффектно – сине-зеленая форма, прямая спина, уверенное, пусть и слегка озабоченное выражение лица. На его мундире не было ни одной лишней складки, ни один волосок не выбивался из прически. Он буквально излучал энергию. Хотя Валериан никогда прежде не видел этого человека, он мигом его узнал. Коммандер Арун Филитт.
Его репутация, конечно же, предвосхищала самого Филитта. Всегда предвосхищала. Он взлетел по карьерной лестнице, стал настоящим героем войны и получил звание генерала в совсем юном возрасте – ему было всего тридцать. С тех пор он был переведен с военной службы для того, чтобы вдохновлять человечество в других сферах. Сейчас коммандер был командиром станции «Альфа». Поговаривали, что он не очень-то любит инопланетян, что в глазах Валериана делало коммандера Филитта совсем неподходящим кандидатом на должность командира станции, где инопланетяне превышали численностью людей в соответствии тысяча к одному. Но кто он такой, чтобы подвергать сомнению решения начальства?
Валериан знал, что самой подходящей кандидатурой для этой должности был Окто-Бар. Должно быть, генералу крайне болезненно видеть на этой должности Филитта. Но оба мужчины относились друг к другу профессионально.
По бокам Филитта прикрывали два боевых андроида К-ТРОН, охранявших порядок на станции. Хотя их почти трехметровые тела отчасти напоминали человеческие, в остальном их создатели не стремились придать своему творению хоть какое-то сходство с людьми. Их головы были лишены каких-то черт за исключением мигающей двумя разными цветами лампочки. Все обитатели станции знали, что означают сигналы. Синий цвет подразумевал «двигаюсь»,
