– …идем на юг.
Лорелин промолчала. Она знала, что не скажет ничего полезного, если откроет рот, а крики ярости никак не помогут Валериану. Хотя ей и полегчает.
Наконец доган-дагии очутились перед бетонной дверью на берегу темно-зеленого внутреннего моря. Пахло солью пополам с гнилью, и Лорелин постаралась не сморщить нос от застоявшегося зловония. Местность была заброшенной и пустынной, повсюду звучали разнообразные странные и зловещие звуки.
«Нет, – подумала Лорелин, – не такой уж и заброшенной».
Она увидела рубку маленькой подводной лодки, по всей видимости, пришвартованной к доку. Видно было не так уж и много, и оно вовсе не внушало оптимизма. Обшивка лодки выглядела такой древней, что, казалось, того и гляди даст течь.
Похоже, доган-дагии точно знали, куда направлялись. Они маршировали прямиком к красному механизму, возведенному в конце дока. Подобно подводной лодке, он знавал и лучшие дни. Лорелин предположила, что это был какой-то подъемный кран. Синий нажал на рычажок, и опустился маленький крюк. Бордовый достал из одного из тысяч кармашков у себя на поясе бутылку и аккуратно прикрепил ее к крюку. Синий нажал другой рычаг, и кран повернулся и осторожно опустил бутылку так, чтобы она легонько ударилась о рубку подводной лодки.
Раздался жуткий грохот, и на лодке распахнулся люк.
Оттуда высунулась голова. Ее владелец прищурился, схватил подношение, зубами вырвал пробку, одним глотком опустошил содержимое и затем выкинул пустую бутылку за борт.
Это существо было одним из самых странных, когда-либо виденных Лорелин. У него были длинные, спутанные кудрявые седые волосы и густая борода. Его лицо истерлось, словно старая кожа. Нос выглядел так, как будто его ломали слишком много раз. Уставившиеся на них глаза были разного цвета: один насыщенного темно-карего, а второй – такого неестественно голубого оттенка, что Лорелин заподозрила его искусственное происхождение. К его левой брови был прикреплен какой-то имплантат, а со странной формы ушей свисали сережки.
– Что-то у меня ужасно плохое предчувствие о ваших планах, – пробормотала она.
Пират – по крайней мере, девушка предположила, что это пират, – воззрился на нее своими странными глазами и грубо прорычал:
– Чё нада?
Первый доган-дагий произнес:
– Мы бы хотели отправиться на рыбалку…
– …на мозговую медузу, – произнес красноглазый.
– Желательно самца, – добавил Желтый.
Синий бросил пирату один из бриллиантов Лорелин. Пират поймал его с куда большей ловкостью, чем девушка могла предположить. Только потом она осознала, что его левая рука полностью кибернетическая.
Пират изучил драгоценность и хмыкнул. Зажав камень в руке, он посмотрел на них и произнес:
– Сейчас не сезон.
Бордовый кинул ему еще один камень. И снова пират ловко поймал его. На этот раз он произнес:
– Самцов куда сложнее поймать.
Пират явно пытался узнать, насколько далеко могла зайти его удача.
Желтый вздохнул и кинул ему третий бриллиант.
Пират улыбнулся им золотозубой улыбкой.
– Добро пожаловать на борт, – произнес он.
Лорелин не испытывала сомнений в своем решении. Она успела усомниться в нем уже пять, или шесть, или уже семь раз. Подлодка была такой же маленькой, как она подозревала, и даже еще больше дряхлой, чем она боялась. Внутри могли поместиться два гуманоида, и то с трудом, причем пират, с которым девушка только что заключила временный союз, занимал бOльшую часть места. Примерно с треть корабля занимала рубка с огромным обзорным пузырем. В остальной части корабля пират спал и, по всей видимости, ел. Хотя Лорелин подозревала, что большую часть калорий ее новый знакомый получал из жидкостей. В хвосте находился неожиданно юркий двигатель. Ко дну субмарины был прикреплена небольшая клешня, необходимая, по всей видимости, для ранее упомянутой рыбалки.
Маленькая подлодка плыла по подводным равнинам Галаны. Беспокойство о Валериане странно контрастировало с раскинувшейся вокруг безмятежной красотой. Лорелин была вынуждена признать, что перед ней раскинулись поистине потрясающие виды. В любое другое время она могла бы действительно наслаждаться происходящим.
Они проплыли мимо легендарных кобальтовых полей песен и сказаний – прохладной сине-зеленой впадины, где нежно покачивались темно-синие цветы. Над полем проплыл фермер-пулонг. Пулонги одними из первых акватических рас поселились на станции. Это были добрые, нежные существа. На земле они казались костлявыми и неуклюжими, поскольку странно горбились, а их тела были чересчур угловаты, но под водой все менялось. Здесь они были как
