Эцаган, шмыгая носом, осторожно подсаживается с краешку.
– Ты правда меня прогоняешь?
Алтонгирел косится на его носки, потом на мои.
– Лиза, объясни ему.
– Сам объясни, – фыркаю я. – Ты тут уже столько наговорил, что терять нечего. Расскажи ему все, и пускай сам решает, нужен ты ему или нет.
Алтонгирел снова косится на Эцагановы носки. Голубенькие, под цвет диля. С надписью «Просто сделай это».
Видимо, надпись его убеждает.
– Я убил свою мать, – пропадающим голосом произносит он.
Я поджимаю губы: пояснять он явно не собирается.
– Давай называть вещи своими именами, – предлагаю я. – Ты оставил ее умирать.
Слева от меня движение – это Азамат садится рядом с Алтонгирелом и кладет ему руку на плечо.
– Я знаю, как она с тобой обращалась, – тихо говорит он. – Она тебя довела. Это не твоя вина.
Выйдя из первоначального ступора, Эцаган поднимает брови.
– Ты поэтому так повернулся на том, чтобы пристроить Айшу?
– Повернулся?! – фыркает Алтонгирел. – Ты что, не понимаешь? Это, возможно, единственный мой шанс в жизни сделать что-то хорошее взамен… Тем более она девочка! Я убил одну женщину, я должен спасти другую!
– Хвала богам, – вздыхает Эцаган. – Я уже шакал знает что думал, отчего тебя так надирает взять ее в ученицы.
– Ты думал, я позарился на девчонку?! – с неподдельным отвращением цедит Алтонгирел. – Меня тошнит от одного вида женщины! Я когда смотрю на женскую грудь, я только думаю о том, как она колыхалась у матери, когда она хрипела, чтобы я позвал целителя.
Эцаган смотрит на него с незамутненной жалостью.
– Бедненький мой… – И гладит по щеке. – Теперь я все понимаю.
– Ты понимаешь, что я не могу быть для тебя достойной парой? Ты красивый благополучный мальчик, как с картинки. Тебе нужен кто-то такой же. А не я, с моими бедами и мозгами набекрень.
– Как раз ты-то мне и нужен, – тихонько возражает Эцаган. – Я именно что как с картинки, без подписи и без смысла. Я долго искал, куда бы пристроить свою жизнь, чтобы от нее был хоть какой-то толк. И нашел тебя.
Я тихонько привлекаю внимание Азамата, и вместе мы на цыпочках выходим в коридор. Он переводит дух.
– Думаешь, они помирятся?
– Боюсь сглазить, но… Если Эцагана интересует не гламур, а наоборот, то не вижу, почему нет. Если уж он до сих пор терпел Алтошины выходки…
– Я, кстати, и сам думал, что его в Алтонгиреле привлекает, как ты выражаешься, гламур. Хотя уж я-то мог бы заметить… Ты сама-то как? Не обижаешься, что я его простил?
– А мне-то чего обижаться? Эта курва очень постаралась вырыть себе могилу. Другой вопрос, что такие дела должны решаться в суде, а не травмировать человека на всю жизнь. Но, насколько я понимаю, в муданжском законодательстве нет статьи за домашнее насилие?
Азамат раздувает ноздри.
– Я создам прецедент.
– В смысле?
– На Судном дне. Попрошу Эцагана раскопать и привести на суд семью с подобными проблемами. Думаю, будет несложно, тем более что он сейчас очень высоко мотивирован. Разберу по косточкам и вынесу вердикт. Чтобы знали, что отныне это наказуемо.
– Ты только не торопись, а то Эцаган со своей мотивацией тебе полпланеты приведет.
– Я дам ему остыть немного, – кивает Азамат. – И себе заодно. И чтобы никто не провел параллелей между испытанием Алтонгирела и внезапно поднятым вопросом домашнего насилия. Ладно, пошли, что ли, в кухню, к Хосу. Да и Киру уже пора возвращаться.
– А что Хос делает в кухне? Он же вроде у себя в комнате был?
– Он на нервной почве опять проголодался, к тому же на кухне запахи нестрашные, – усмехается муж, добывая телефон.
Хос на кухне занят, он в кошачьем обличье сидит на подоконнике и внимательно следит за снующими под окнами машинками, время от времени пытаясь схватить их лапой, как будто это букашки на стекле. Телохранители по обеим сторонам от него переглядываются и давятся смехом.
– Хос, ты чего? – усмехаюсь я. – Там же стекло!
Он оборачивается, радостно поднимает уши и превращается, одновременно спрыгивая с подоконника.
– О, вы пришли! А что это за штуки там?
Азамат пускается в объяснения, что такое машина и зачем она нужна. Через несколько минут подгребают Кир с Айшей, припорошенные снегом.
– Где вы были-то? – спрашиваю.
