Возможно, она писала в спешке, но письмо все равно выглядит необычно резким и обвиняющим. Я напоминаю себе, что сообщил не так много в своем прошлом спешном письме, отправленном из терминала в Чикаго. Многое из того, что я в нем опустил, напоминало сон с участием одной из актрис Вилли Харт.
Отправив сообщение, я чувствую себя уже не таким бодрым. Вместо того чтобы уточнить или дополнить письмо к Натали, я проверяю свой тред и едва могу удержаться от смеха.
Так мисстер Ошибка-в-Описании думает, что вссе умолкли теперь, когда он закончил выдумывать истории о себе и комиках, не так ли? Сспорим, я не единственный, кто заметил, что мистер Ошибка-в-Описании означает Описка-в-Ошибании, эм, Саймон. («эм» потому, что он не уверен в своем собственном имени.) Ессли кто-то еще хочет тишины, я оставлю егго в покое, когдда он признается в том, чтто говорил неправду. Пуссть скажет, что нет у него ни реддактора, ни издателя. Ему только стоит стать скромнее, и тогда я заверну свое молчание в упаковку и пришлю емму в поддарок на Рождество.
Колин ответил.
Ну, никто ведь не может утверждать, что М, Сукин Швед – реальное имя. Сколько путаницы ты способен уместить в одном посте, Смешкин? Имя Саймон хотя бы настоящее. Я скажу, как мы можем решить проблему, если у тебя достаточно смелости для этого. Приходи ко мне в офис в издательстве Лондонского университета, и я докажу тебе, что я существую. Это на случай, если решишь отлипнуть от экрана и выйти пробздеться. Наверное, тебе не хочется, чтобы твое лицо видели, потому что думаешь, что над тобой будут смеяться. Давай положим конец всем твоим страданиям. Над тобой и так смеются.
Я и правда смеюсь, но отчасти над тем, как Колин накаляет ситуацию. Видимо, мой смех звучит недостаточно искренне, потому что человек за соседним столом передает мне туго набитый косяк, от которого он только что затянулся. Он не выдыхает, пока я рискую немного прикурить, – не знаю, насколько сильнодействующая начинка у самокрутки, но подозреваю, что достаточно – и тогда, с молчаливым усилием улыбаясь, намекает мне затянуться поглубже. Но я не делаю этого и жду, пока он выдохнет, чтобы вернуть косяк. Эффект оказывается приятно мягким, и я с радостью возвращаюсь к ответу Колина.
Удваиваю. Дай нам знать, когда соберешься прийти в офис, и я тоже приду, так что ты увидишь двух совершенно разных человек. Если не примешь условия, то мы будем знать, что ты сам не веришь в то, что говоришь. Я все же надеюсь, что действительно не веришь, но тогда нет причин продолжать говорить об этом, верно?
Я мог бы пробежаться по сообщению и удвоить каждую согласную, но это грозило бы мне потерей контроля. Я отправляю сообщение на форум и снова проверяю почтовый ящик, но Натали еще не ответила. Во мне растет беспокойство, и я невольно реагирую на раздражающее мелькание экранов вокруг. Я выхожу из аккаунта и спешу к стойке.
Мне неприятно осознавать низкорослость человека за ней, и я пытаюсь избавиться от образа, в котором он балансирует на ходулях, чтобы быть на одном уровне с моим лицом.
– Что-нибудь еще? – говорит он.
– Только Интернет.
– Пять евро.
Наличными у меня есть только стерлинги и доллары. Он поднимает брови, отчего его лицо принимает пустое выражение, и ставит на стойку передо мной терминал. Я вставляю свою визу в слот и ввожу пин-код, хотя с трудом вижу надпись на экране. Мне приходится склониться над ним, чтобы разобрать расплывчатые, еле заметные буквы. «Отказано в доступе».
– Простите, ошибся номером, – говорю я, чувствуя себя оператором старого триллера.
– Одной затяжки было многовато, а?
Я склоняюсь ниже над терминалом и делаю паузу между нажатиями каждой кнопки. К тому моменту как я жму на кнопку подтверждения, мне кажется,
