достала из-под столешницы полулитровую бутылку прозрачной воды без этикетки. Поставила рядом со мной:
– С тебя полтинник, – в этот момент она будто бы с вызовом посмотрела на меня своими бесцветными глазами. От вечного дыма хрусталик почти обесцветился, интересно, как теперь она видит окружающий мир, итак теперь у всех внутри пустота, а у неё, наверное, и вовсе полный мрак. Потерянный человек…
– Дайте ещё одну, – не люблю, когда на меня смотрят, как на не полноценного: вызов был принят, и я остался в победителях, а залогом моей победы являлась протянутая мною сотня, на которую бармен взглянула как на новоявленного мутанта…
Да, видать действительно у них тут полная дыра.
Только спустя секунду – видать, поняв, что я не шучу, – она достала вторую бутылку и поставила рядом. Теперь её глаза выражали совсем другие эмоции.
– Мало когда удаётся увидеть человека, столь смело разбрасывающегося подобными деньгами, – неожиданно раздался из-за спины прокуренный, слабый голос, явно принадлежавший недавно выпившему мужчине.
А вот сейчас произойдёт что-то нехорошее…
Это был мужик средних лет. Запаха его я не чувствовал (тут и так было чему благовонять), однако по внешнему виду трудно было сказать, что он придерживается правил гигиены: давно не бритая седая борода; разросшиеся и висящие во все стороны непонятными патлами седые волосы; гнилые, чуть черноватые зубы; разбитый нос, с сечкой на переносице, и большие грязные пятна сажи на скулах. Надета на нём была потрёпанная пуховая безрукавка со свитером и дырявые штаны, заправленные в портянки на ноге: обуви у него не было. Не самый аккуратный человек…
Он был одним из тех двух, что сидели тут до меня. Я посмотрел на их столик: его товарищ по бутылке остался на своём месте, лениво наблюдая за нами (его уже клонило в опьянённый сон).
– Особенно в таком месте… – он подошёл и стал рядом со мной: с правого боку. – Очень странно. Не кажется?
– Аркаша, отстань от человека, он сюда только воды зашёл купить, – как-то настороженно и чуть грозно сказала тётка этому забулдыге.
– Вот именно! Воды! Уже только это вызывает у меня непонимание и оторопь, хаха. Слушай, ты ведь не местный. Да? – даже сквозь весь смак присутствующих здесь запахов я уловил его сногсшибательный перегар, когда он обратился ко мне. Я коротко кивнул. – О, тогда тем более надо тебя хоть чуть-чуть с местной жизнью познакомить. Кстати, меня Аркадий зовут…
От протянул грязную руку сплошь покрытую рубцами и гноящимися ссадинами. Я коротко бросил:
– Саша.
Он ещё недолго постоял с зависшей рукой, после чего положил её на стойку и, чуть оскалившись полубеззубым ртом, сказал:
– Ага. Привередливый значит… Ещё одна брюзка здесь завелась. Ха, я бы, на месте охранников, таких, как ты, ещё у самых подходов отстреливал, а то и так уже расплодились блин, тьфу. Нормальных мужиков то уже не осталось, совсем, понимаешь… Тех, у которых вот такие вот руки… почётом считаются… Ты ведь, ты ведь это, через “Руины” шёл, так ведь? Или же это, ха, какую тачку откапал и на ней добирался, чтобы мазоли на ногах не появились, – он глядел на меня с чувством собственного превосходства.
Я же на этот взгляд отвечал полным безразличием, что его слегка выводило из себя (по глазам было видно).
– Пешком, по “Руинам”, – вновь бросил негромко, но грозно, я.
Так хотелось, чтобы он отстал. Однако я поддержал разговор, что для него оказалось как красное для быка…
– Во-от, вот видишь. Вот оно как, хаха. А ты хоть знаешь, что эти самые руки, – он вновь подсунул свои конечности мне под нос, – рыли этот путь. Что именно они передвигали эти громады со своих первоначальных мест… А? Ты вообще представляешь, что тут творилось до таких, как я? Сколько тут мусора было и откуда он вообще взялся… Нет? Так я расскажу. Тут же рядом дом ещё один стоял, тоже девятиэтажный, прям напротив. Так вот его постигла куда более худшая участь чем тот дом, где мы сейчас находимся. Плюс вокруг да около только одни частные сектора располагались. А вот теперь представь сотню частных домов и один здоровенный дом вот так вот взяли, расфигачили, и в одну гору смешали. Прикидываешь?... – я взглянул на алкаша: он явно затянулся своим монологом. – Так вот именно это здесь и было. И я, не ты, Я! Расчищал всё это дерьмо. А ты хоть представляешь что это, когда твой друг, в ночную смену, просто берёт от общего костра на полтора метра отходит, чтоб поссать, а через минуту не возвращается, так же и через три не возвращается, и через пять. А ты потом глядишь, а на вершине одного из бетонных блоков фигура стоит, волосатая, с ручищами длинными и красными от крови глазами на тебя смотрит… Представляешь?.. да ни хрена ты не представляешь. А я через это проходил: когда уходили, и не возвращались. А ещё иногда крики слышны были. Крики тех, кто захотел просто для себя узнать, сколько вокруг ещё такого же мусора. Вот пошли они в небольшую разведочку сквозь эти холмы, и заблудились. А теперь бродят там, да воют, каждую ночь… Может быть, они-то наших товарищей и утаскивали…
По спине пробежала дрожь… Да-а, может этот мужик и умел хорошо рассказывать, но приличным человеком его это всё равно не делало…
– Ох, утомил ты меня… Я попью? – не дождавшись ответа он сразу взялся за вторую бутылку воды, открыл её и вылил в горло половину содержимого: по привычке, наверное.
Ладно. За такой рассказ почему бы и нет. Пусть берёт… Хотя ему моё согласие сильно много уважения не стоит…
– Уф, хорошо. Слухай, ты ведь, после, по Периферийному Городу сюда добирался. Так? По этому захолустью, – я бросил на него короткий
