подходило время немного повращаться в светском обществе, путем участия в устраиваемом графом Сумароковым-Эльстоном небольшом приеме. Всего-то тридцать – сорок гостей! «Можно сказать, посидим тесным уютным кружком».
Уже на выходе из конторы он вспомнил, что на прием может пожаловать великий князь Сергей Александрович, официальный покровитель художников и скульпторов, а неофициально – предводитель секс-меньшевиков древней столицы. Не зря же после его становления московским генерал-губернатором некоторые записные остряки начали печально шутить, что, мол, раньше Москва стояла на семи холмах, а теперь вот на одном бугре[62]…
«Опять будет вымогать пожертвования на свой Музей изящных искусств!»
Остановившись и немного поразмыслив, аристократ печально вздохнул. Слишком много интересных ему людей будет на этом приеме, так что тут не до чистоплюйства – личные знакомства на пустом месте не появляются. Но как же неохота идти! Поймав экипаж и усевшись на чуть припорошенный снежинками диванчик, Александр вспомнил про оставленную в кабинете газету, затем мысли его перескочили на его императорское высочество Алексея Александровича, его стараниями потерявшего небольшую, но очень важную для любого мужчины часть организма. Настроение вновь повысилось до отметки «отлично», а в голове сами по себе стали появляться идеи насчет ущерба уже для тушки знатнейшего и именитейшего мужеложца Российской империи.
«Впрочем, его и без меня вполне прекрасно взорвут эсеры. Карета вдребезги, самого на клочки, голова на одной крыше, ноги на другой, кишки на третьей…»
– И чего это я так на него взъелся? Милейший же, в сущности, человек!
Но оглянувшийся на его тихие слова извозчик услышал совсем другое:
– Большой Харитоньевский переулок, голубчик, да побыстрей.
Довольно поздним утром воскресного дня напротив трехэтажной громадины Московского Александровского женского института остановился потертый фаэтон.
– Благодарствуем, вашсиясво!..
Упрятав серебряную монетку куда-то в недра своего темно-синего извозчицкого кафтана, «водитель» рыжего мерина замер в ожидании нового клиента – а его недавний пассажир, поддернув рукава своего дорогого пальто и мельком оглядевшись по сторонам, направился к входу в учебное заведение.
– Господин?..
– Князь Агренев с визитом к воспитаннице Ульяне Вожиной.
– Извольте немного обождать, ваше сиятельство.
Впрочем, ожидания как такового почти что и не было – две минуты спустя пожилой швейцар принял на руки верхнюю одежду аристократа, а подошедшая классная дама легким жестом пригласила попечителя одной из ее учениц следовать за собой.
– Bonjour, oncle Sacha[63].
– Bonjour, Ouliana[64].
После обмена приветствиями молодой аристократ повернулся к и не подумавшей оставить их наедине классной даме, с легким недоумением вздернув правую бровь:
– Мадам?..
После чего та все же соизволила отойти на несколько шагов в сторону.
– Держи, красавица.
Вручив девочке небольшое письмо от Савватея и дюжину фотокарточек, на которых счастливый отец то крепко обнимал любимую супругу, то неловко, но очень бережно держал на руках трехмесячного сына, крещенного Александром (командир, вы не думайте чего, это в честь дедушки Марыси!), попечитель тактично отвернулся, рассматривая зал для свиданий с посетителями.
«Ну что сказать, миленько. Вроде бы в прошлый раз шторы были темно-зелеными? И горшки с цветами располагались как-то по-иному. Ох уж эти женские забавы с вечными перестановками и изменениями в интерьере!»
Впрочем, разглядывания довольно скоро пришлось прекратить: услышав влажные похлюпывания покрасневшего носика, попечитель тут же присел рядом, бросив предостерегающий взгляд на встрепенувшуюся классную даму. Слегка прижал к себе юную Вожину, ловким жестом вытянул из кармашка белоснежный платок…
– Возьми.
– Благодарю вас, у меня свой.
Спрятав платок обратно, князь нахмурился в искреннем недоумении.
– Как учеба?
Покосившись на классную даму, ученица с готовностью призналась:
