отблесках казавшейся кровавой, тянулась вниз.
Отпрянуть от него помешала глинистая стенка ямы. Хорошо еще, что квадовец не двигался, подайся тот хоть на миллиметр в сторону Артиста, он бы не выдержал и выскочил наружу, невзирая на опасность. Ужас сделал конечности ватными, а мозг, наоборот, словно закостенел. Мысли исчезли, их место занял первобытный страх, руки прижимали автомат к груди, и если бы сейчас пришлось стрелять, вряд ли сумел бы нащупать пальцем спусковой крючок.
И в тот момент, когда казалось, что нервы уже не выдержат, Сувенир вдруг закрыл глаза, плавно лег обратно и засопел как ни в чем не бывало.
– Твою мать! – одними губами выругался Артист.
Большего страха он еще в жизни не испытывал. Теперь он точно не смог бы уснуть, даже если бы захотел. Так он просидел, укутавшись в спальник и поглаживая приклад автомата, весь остаток ночи. Благо рассветать начало достаточно скоро.
Сувенир проснулся сам, так что будить его не пришлось.
– Ну что, все тихо? – спросил он.
Сначала подумалось, что он так издевается. Но потом стало понятно – бывший командир квада ничего не помнит, а лунатизм – скорее всего последствия приема отвара.
– Тихо, – осторожно ответил Артист. – Ну что, не привиделось во сне, как отсюда выбраться, чтобы нас в капусту не покрошили?
– А что, разве много вариантов?
– В том-то и дело, что ни одного. Подождать, пока они сами уйдут? Не станут же они тут вечно сидеть. Утром как проснутся, так и свалят.
– А свалят куда?.. – Сувенир явно намекал на что-то ускользнувшее из вида.
– К лаборатории, – догадался почти сразу. – Н-да. Ты прав, нам нужна фора.
– Вот и фиг, что нужна. Будем рыть подкоп и выбираться с другой стороны аномалии.
– Так раньше надо было начинать.
– А раньше ты увидел бы края «тянучки»? Чтобы весь схрон не обвалить? Если сюда вода пойдет, то кранты нашей маскировке.
Почему-то, когда Сувенир оказывался прав, это жутко бесило.
Артист переместился к месту предполагаемых раскопок. Действительно, до края аномалии, где можно было бы пробраться без вреда здоровью, требовалось убрать почти полметра песка и плотной глины.
Вытащив нож и подумав, что здесь пригодилось бы что-то наподобие саперной лопатки, Артист хотел уже всадить лезвие в стену ямы, как заметил, что из нее на уровне груди торчат две металлические петли. Взялся за них, осторожно потянул и почувствовал, что весь пласт, который планировалось вырубить, и даже немного больше, выдвигается из общей массы.
Продолжая тянуть, он едва верил собственной удаче. Владельцы схрона явно заслужили благодарность и даже поощрение за сообразительность. Теперь с тем артефактом, что предложил оставить бывший командир квада, Артист расстанется без сожаления, а при случае подбросит сюда еще пару штук.
– Толковые ребята, – одобрил Сувенир. – Проверяем снаряжение и выходим.
– А ты как?
– Лучше. Но до конца не отпустило. Чувство такое, будто что-то сдерживает Зону в моей голове, но она все равно пытается вырваться и засеять весь мой мозг аномалиями.
Он отпил из фляжки.
– Может, хватит? – Воспоминания о том, другом Сувенире никуда не делись.
– Я норм! Справляюсь. Чудно себя чувствую, но зато более-менее идти теперь смогу.
Спорить с ним Артист не стал – все равно бесполезно.
Артист полез первым. Снова стало нечем дышать, голову, шею, плечи и верх грудины сжали невидимые тиски.
Напрягшись, чтобы выполнить все быстро и бесшумно, он, преодолевая сопротивление аномалии, вылез совсем и вскоре оказался стоящим на корточках в ручье, хватая ртом свежий ночной воздух.
От ледяной воды занемели руки и ноги, при этом приходилось соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не выдать себя случайным всплеском и невольным ругательством. Хорошо, что сам ручей довольно громко журчал.
Следом полз Сувенир. Еще медленнее, чем Артист.
Добрались до берега и пошли дальше, пригибаясь, вслушиваясь в малейший шорох.
Судьба благоволила им на этот раз.
С каждым шагом они становились все дальше от преследователей и все ближе к заветной лаборатории. Артист периодически поглядывал на Сувенира. Тот хоть и медленно, но шел сам. Выглядел, конечно, странно: глаза чудные, иногда мотал головой, словно прогоняя туман или наваждение. Несколько раз бормотал что-то, а на вопрос «что случилось?» отвечал бодро и без заминок: «Ничего». Его не тошнило, сознание не терял, даже рана возле шеи будто и не
