наряжалась.
Выходила в свет.
Он ведь тоже меня не любил, если бросил. Сложно любить вещь, а ведь я была именно вещью, очередным дорогим аксессуаром, без которых Влад не представлял себе жизни. И сейчас, верно, устроившись на новом месте с тем же размахом, станет ухаживать за очередной дурочкой.
А я…
Зачем я нужна?
Кому?
Не проще ли выйти. Калитка рядом. Змеи не станут меня задерживать. Гуля… он и без меня неплохо жил и дальше будет жить, а меня не станет.
Меня уже нет.
А то, что я существую во плоти, это всего-навсего недоразумение, которое надо исправить.
— Нет, — я зажмурилась.
— Что, зовет? — в голосе Ричарда даже сочувствие слышалось. — Не ходи.
— Не пойду.
— Правильно… ты моя… я не буду трогать твои ногти. У тебя красивые руки.
— Спасибо.
— Жаль будет их ломать…
Вот тебе и… я вздохнула и спросила:
— Так что с тем некромантом? Значит, он пытал людей? И это помогло?
— Помогло. — Ричард смотрел на меня, как сладкоежка на пироженку. — Он получил силу. Много силы… очень много силы… и направил ее в город… подробностей не знаю. Он спас всех. А его судили. Казнили. Обвинили, что именно он выпустил черную гниль.
— Может, и он?
— Чушь, — решительно возразил Ричард. — Не сходится. По документам первый случай был отмечен за месяц до… обряда. Так что нет, им просто нужен был кто-то, кого можно обвинить.
— Знакомо.
…зачем я сопротивляюсь? Это ведь глупо. И Ричард хитер. Мне с ним не справиться. Он освободится, и тогда мне конец. И конец этот будет страшен… неужели я вправду хочу умирать долго? Несколько часов… некроманты многое умеют. А я сама видела его набор инструментов. Неужели не понимаю, что Ричард с удовольствием пустит в дело и скальпель, и разнокалиберные щипцы…
Ногти как лепестки…
Не страшно?
Страшно.
Тогда к чему упрямиться? Надо лишь выйти. И я умру. Без боли. Без страха.
Просто перестану быть.
Закономерный итог никчемного существования.
— Они просто испугались, что он стал слишком силен. Сильных боятся… да… ты слышишь меня?
— Слышу.
— Слушай… ты красивая… ты очень красивая… я ненавижу таких, как ты.
— Почему?
— Вы на всех остальных смотрите свысока. Для вас люди — не люди.
— Разве?
Интересно, долго ли еще до рассвета? И не сойду ли я с ума, этого рассвета дожидаясь?
— Вы думаете, что если вам повезло родиться с голубой кровью в жилах, то вам все позволено… вы не задумываетесь над тем, что другие — тоже люди, что они могут испытывать к вам что-то, помимо восхищения…
Кто ж это его так задел?
— Ничего. — Ричард помолчал. — Мы еще сочтемся… со всеми вами сочтемся.
Мы сидели долго.
Вечность, наверное, и гуля, придремавший у ног, изредка подергивал драным ухом. Вот и все развлечения. Ричард больше не пытался говорить, да я и сама молчала. Долго молчала, пока молчание не стало давить на уши. Где-то в глубине души рождался иррациональный страх.
Бежать.
Куда?
