А магия не вернулась.
Была внутри, там, за стеной, близка, как собственный локоть, который, сколь ни изворачивайся, а зубами не ухватишь.
— Конечно. У тебя жар.
— Это от переутомления.
Она кивнула и рассеянно почесала гуля за ухом.
— С ним надо будет что-то делать. — Ричард прикрыл глаза и, плюнув на остатки гордости — за эту ночь по ней изрядно потоптались, растянулся на обочине. Пыльная трава. Пыльные незабудки. Пыльный он сам… плевать… пыльные кузнечики стрекочут.
Красота.
— Что?
— Не знаю… или прогони… здесь хватит кладбищ, чтобы он нашел себе пропитание. Они мертвецами питаются, между прочим.
Оливия к новости отнеслась вполне спокойно.
И визжать не стала.
И гуля не оттолкнула. А тот испустил тяжкий вздох и лег рядом с Ричардом. Лизнул в щеку… вот не хватало нежностей.
— Пыльным жри, если надумал…
Ричард от этакой ласки отмахнулся. А гуль мерзенько захихикал. Ясно, жрать не станет. Сытый, что ли? Или живыми брезгует?
— Он просто не пробовал иного. — Оливия потерла шею, на которой проступил красный след от сумки. До города она ее не доволочет.
— Может, и так. Я к тому, что его действительно прибьют. Стража городская… крестьяне… да любой нормальный человек.
— Выходит, я ненормальная?
— Выходит.
Ричард приоткрыл левый глаз. Солнце никуда не делось. Висит себе в небесах двойным империалом. Жарит… и на этой жаре мысли становятся ленивыми… нельзя спать… сон сейчас во вред. Кто знает, хватит ли ограды, чтобы гончую удержать.
Да и то, чем она Ричарда наградила…
— И что нам делать?
Вот так всегда, проблему нашла она, а делать — им.
— Избавиться. Я тебе говорил. Или спрятать. Скажем, сделать амулет, который кое-что подкорректирует…
— А ты…
— Сейчас моей магии не хватит и на то, чтобы муху прогнать.
Она кивнула и обняла гуля. И тот, сволочь, блаженно зажмурился, улыбнулся, демонстрируя все две сотни острейших зубов…
— Но если доберемся до дома…
Ричард вздохнул и сел.
— А теперь послушай. Я точно никуда не дойду… еще полмили — и попросту слягу.
…а то и раньше. Полмили еще пройти надобно. А от одной мысли о движении на Ричарда накатывала тоска.
— Поэтому пойдешь ты. Налегке. Оставь сумку. И таз тоже оставь. Женщина с золотым тазом вызовет у прохожих недоумение… и ладно если только недоумение, а то ведь люди всякие встречаются.
А ее легко обидеть.
И не дурочка она, это Ричард от раздражения так. Просто доверчивая. Наивная. Как… нет, не как его матушка, у той наивность иного порядка. А эта просто верит в хорошее. И обидно будет, если этой веры не станет. В мире и так многого уже не стало, прав мальчишка…
— Ты хочешь, чтобы я тебя бросила?
Сложно с ней.
— Я хочу, чтобы ты быстро добралась до города. Отыскала Тихона. И попросила его поспешить… я должен встретиться с ним до захода солнца.
Неприятно признавать такое, но она должна понять, насколько все серьезно.
— Помнишь, что я говорил тебе ночью?
Она кивнула.
Да уж, такое забудешь. Ричард рад был бы забыть, но ведь не получится.
— Это ведь та тварь…
— И она тоже. — Ричард протянул руку, и в нее упало ожерелье. Крупные красные камни, оправленные в платину, даже не оправленные, а будто бы вросшие. И узор простенький, а взгляд отвести сложно. — Но она взяла только то, что уже было во мне. Некроманты, девочка, не самые приятные люди. И темноты в нас хватает. Нельзя прикоснуться к магии смерти и остаться чистым, понимаешь? Мне приходилось пытать. Убивать… не людей.
Не стоило говорить этого.
