— Кем ты был? — в руке благородной лайры развернулось крыло веера. — Всего-навсего купцом! Им бы и остался, если бы не мой батюшка… а ты, неблагодарный…
— Я благодарный! — взвился градоправитель, к ручке припадая с поцелуем. — Милия, я тебе не изменял! Я бы… я бы никогда…
— …он тебя в люди вывел!
Ричард постучал в дверь.
— Доброго дня, уважаемые…
Захлопнулся веер.
Приподнялись рыжие брови, а на лице бледном появилось выражение брезгливости и, пожалуй, легкого недоумения. Мол, как получилось, что ее, благородную лайру, прервали.
И кто?
Ричард прекрасно отдавал себе отчет, что выглядит, мягко говоря, непрезентабельно. Одежда простая, пусть и из подгорного хлопка шитая. Такая и холод, и жар, и слюну грызла выдержит, а запачкается в крови ли, в слизи, то отстирается легко. А что запылилась слегка, так он не виноват.
Дороги такие.
Сапоги разношены.
На шее амулеты гроздями, да не стандартные, золотые, как в высшем обществе принято. Нет, недаром Ричард и шаманизм учил, и рукопись… пригодилось. Если же выглядят его амулеты не слишком привлекательно, так это, как Грен утверждает, вопрос вкуса.
Ричарду вот птичьи перья да молочные зубы криксы куда больше нравятся, чем янтарь на платине.
И дешевле, если разобраться.
— Надеюсь, не помешал? — Ричард достал платок и кое-как оттер характерное белое пятно на рукаве.
Был тут вывертень или нет, но голубей в Ормсе водилось множество.
— Вы кто такой? — тонкий визгливый голос Милии заставил Ричарда поморщиться. — Тарис, кто это такой? Отвечай немедленно!
И веером хлопнула по лысой макушке.
Вот дура.
Тарис стерпел. Кряхтя и вздыхая, он поднялся с колен, кое-как одернул перекосившийся камзол, фалды которого свисали ниже колен, по той же, надо полагать, моде. И извлек из кошелечка лорнет на массивной ручке.
Он оказался немолод.
И непозволительно смешон. Круглое личико. Светлые бровки. Нос массивный хрящеватый. Реденькие бачки, побитые сединой.
…и если имелась в его жилах благородная кровь, то весьма и весьма разбавленная. Впрочем, эту догадку Ричард оставил при себе.
— Вы кто такой будете? — поинтересовался градоправитель отчаянно строгим голосом. Отчаяния в нем было куда больше строгости.
— Некромант. — Ричард предъявил звезду.
И Милия поджала губы.
Да уж. Некроманта из дому так просто не выставишь…
— Н-некромант? — слегка заикаясь, переспросил градоправитель.
И покраснел, как девка, банные дни перепутавшая.
— Некромант, — подтвердил Ричард. — У вас тут, говорят, вывертень завелся.
— Где?
— В городе.
— Тарис! — теперь в голосе лайры Милии отчетливо слышались нервические ноты. — У нас в городе вывертень?! И ты молчал?
— Я…
— Боги милосердные! — Милия закатила очи. — За что вы послали мне такое наказание?
Белый кружевной платок смахнул пот с лысоватого чела.
— Мы можем поговорить в каком-нибудь… более подходящем для беседы месте? — Ричард поднял массивный осколок вазы, надо полагать дорогой и древней.
Может быть, ценной.
Но когда это останавливало истерящих женщин?
— Поговорить? С ним? — Милия поднялась и оказалась выше мужа на полторы головы.
Если соперница-баронесса примерно того же роста, то обвинения в позорном бюстоглядстве не лишены оснований. Выше выреза многоуважаемый Тарис Олейн просто физически не способен был заглянуть.
— Да что он вам скажет? Что он вообще знает?!
