Леди и Некромант

Боги.

И человеческие дети Богов, именуемые лойрами, одаренные и великие, они возвышались над иными. И вместо того, чтобы сберечь великий дар, щедро делились им. Сеяли семя. И пожали бурю, когда другие, непризнанные дети их, пожелали большего. Вот и вся история… а ты и вправду думал, что кому-то было дело до угнетенных рабов?

Им дали волю, но сделали ли свободными?

Тонко усмехался Жрец.

И свиток в его руке манил. Возьми его… он лишь кажется мраморным, а на деле… еще одна тайна. Ты ведь любишь чужие тайны, Ричард? Хочешь узнать, кто из твоих предков удостоился высочайшей чести? Или не это, но…

…ты жаждешь знания?

Ты его обретешь.

Шаг.

И пот катится по вискам, по спине. Рубаха взмокла. И дышать тяжело. Ричард горит изнутри, но он должен выдержать. Должен понять.

Статуя.

Это не один из Девятки.

Кто?

Кто-то, кто был достаточно велик, чтобы удостоиться… храмового погребения? Это человек… лойр, несомненно. И из чистокровных. Тонкая кость. Черты лица совершенны. Но за этим совершенством сложно что-то сказать о человеке… он сидит…

На чем?

Ну же Ричард. Еще шаг.

Маленький такой шажок, который заставляет застонать от боли. Горячо-горячо. Ты правильно идешь. Осталось немного. Хватит ли тебе духу?

Еще на полпальца…

Правильно, это не кресло. И не трон. Человек сидел на массивном драконьем черепе, исполненном столь умело, что Ричард заподозрил — череп или настоящий, или же ваяли его с натуры. И выходит, правда, что в Старой Империи водились драконы.

Не о том думаешь.

Одежды… струящиеся и легкие. Некогда их раскрашивали, останки краски видны. Туника синяя. Чулки желтые… цвета дома Орисс, который, если Ричарду не изменяла память, находился в родстве с Императором. Одна рука возлежит на черепе. Другая — на колене, но ладонью вверх.

В ладони?

Нет, ладонь пуста.

Видны и тонкие линии, нанесенные скульптором.

Тогда что?

Не венец золотой. Слишком тяжел, хотя и по-своему прекрасен, но… нет. Камень? Карбункул — подходящее вместилище для артефакта. Нет, тоже слишком просто.

…подойди, человек. Тебе же хочется рассмотреть поближе, тогда ты поймешь… тогда ты…

— Нет, — Ричард помотал головой. — Погоди… не торопи.

Дитя рассмеялось. Кто ж тебя торопит, глупый? Мы ведь играем. Горячо и холодно…

Ричард отступил.

Плевать.

Он уйдет из храма, чтобы вернуться сюда с кем-нибудь, кто выкорчует треклятую статую, а уже потом Ричард сотрет ее в пыль, но отыщет артефакт.

Ему почти дозволили дойти до двери.

Жар исчез.

А холод… холод был почти терпим. Пока рука не дотянулась до дверей. И пальцы обожгло лютой стужей. Они, показалось, и побелели, а на мгновенье вовсе прозрачными сделались.

Неужели ты и вправду полагал, человек, что тебе позволено будет уйти?